Штуцер и тесак

– Это на баскском языке, – соврал. – Есть такой народ в Испании. Означает – неподходяще.

– Здесь твоего баскского не знают, – вздохнул Семен. – Ты бы следил за речью, Платон. Понимаю, что жил за границей и набрался всякого, но тут не понимают. На днях Синицыну сказал, что интендант, который пытался нам порченную провизию поставить, – гандон штопанный, и его нужно натянуть по самые помидоры. Фельдфебель ко мне прибежал и спрашивает: что такое гандон и как ему поступить с интендантом?

Я заржал. Отсмеявшись, пояснил Спешневу смысл выражения. Следом заржал он.

– Что, правда, такие есть? – спросил, вытерев слезы.

М-да, темнота…

– Будем в Париже, попробуешь. Там без гондонов нельзя – мигом заразу схватишь.

– Тут бы от французов отбиться и начальству в немилость не угодить, – вздохнул он. – Подведешь ты нас под монастырь, Платон!

– Все будет пучком, – успокоил я, хотя сам так не думал.

– Опять твои словечки! – махнул рукой Семен. – Ладно, пошли ужинать. Кашевары кашу сварили…

Позицию мы закончили следующим утром – успели. Потому, что в полдень загремело…

* * *

Дивизия пятилась по Смоленскому большаку. Укрываясь за высаженные вдоль него деревья, солдаты стреляли в французских кавалеристов. Тем было раздолье. По обеим сторонам большака – хлебные поля. Многие успели сжать, а снопы сложить в копны. Знай, подскакивай и руби. Если б не деревья и отвага русских солдат, дивизию давно бы растерзали. Своей кавалерии у нее не осталось: приданных ей драгун и казаков французы вырубили первым делом. В атаку на них пошли отборные полки Мюрата. Опрокинув русских, французы гнали их по полю, где сабли и палаши собрали щедрую дань. Из четырнадцати пушек потеряно семь. Остатки артиллерии ушли вперед – так распорядился Неверовский. Все равно от нее нет толку. Развернуть пушки не удастся – французы наскочат и отобьют, тут бы утрату остальных объяснить. Потери дивизии исчисляются сотнями солдат и офицеров. Ранен командир отряда ополчения генерал-майор Оленин – французская сабля разрубила ему кожу на голове. Генерал остался в строю, но надолго ли? Дивизия пока держится, но в ней много новобранцев…

Примерно так думал Неверовский, двигаясь в порядках отступавшей дивизии, когда к нему подскакал адъютант.

– Ваше превосходительство! – доложил, задыхаясь. – К вам командир отдельной роты князя Багратиона.

– Давай его сюда! – крикнул генерал, загораясь надеждой. Неужели князь прислал помощь? Но как? Он же ушел из Смоленска.

Адъютант ускакал и через пару минут вернулся с двумя всадниками. Один из них был в обычном егерском мундире, а вот второй, к изумлению Неверовского, оказался статским. Одет в дорогой охотничий костюм, на голове – шляпа с пером. На шее незнакомца генерал с удивлением разглядел Георгиевский крест. Это с чего он его так нацепил? Положено в петлице.

– Ваше превосходительство! – обратился к Неверовскому офицер-егерь, поднеся ладонь к киверу. Его спутник вежливо снял шляпу и поклонился. – Командир отдельной роты егерей при князе Багратиона штабс-капитан Спешнев. Имею честь доложить, что нами оборудована укрепленная позиция у лесной дороги. Вон там она! – штабс-капитан указал рукой. – Предлагаю вам воспользоваться, свернув с большака. Так вы ускользнете от неприятеля, а мы его задержим.

– Сколько у вас людей, Спешнев? – спросил Неверовский, сразу ухватив смысл предложения и загораясь надеждой.

– Сто сорок строевых при четырех пушках.

– Всего?! – вздохнул генерал. Надежда оказалась напрасной.

– Это особая рота, ваше превосходительство, – сказал молчавший до сих пор штатский. Генерала он рассматривал с непонятным любопытством. – Егеря ее обучены воевать с превосходящим по численности противником. В лесу мы сделали засеки, и французы не смогут нас обойти с флангов. Вас – тоже. Мы подпилили деревья у большака, и, как только дивизия свернет к лесу, повалим их. Не беспокойтесь за нас, ваше превосходительство! На узкой дороге даже небольшим числом можно сдерживать неприятеля довольно долго. Вспомните царя Леонида и его спартанцев в Фермопилах.

– Как вас зовут? – спросил Неверовский, удивленный такой речью.

– Платон Сергеевич Руцкий, лекарь.

– Лекарь?!

– Платон Сергеевич еще и отменный боец, – вмешался штабс-капитан. – За свои подвиги удостоен креста из рук князя Багратиона.

– Ладно! – кивнул Неверовский – выбора все равно нет. – Ведите нас, штабс-капитан!