Штык-молодец. Суворов против Вашингтона

По лицу барона было видно, что он решает мучительную задачу, никак не находя ответа. Пару раз он уже трогал рукоять пистолета, но не решался достать его из седельной кобуры. Слуга подъехал к нему вплотную, и когда американцы оказались саженей на десять впереди и не могли слышать, спросил:

– Ваше сиятельство, может возьмем генерала, да доставим к нашим?

Если бы даже Вашингтон услышал, но все равно не понял бы ни единого слова, потому что разговор шел на языке ему совершенно незнакомом.

– Не знаю, Северьян, не знаю. Один человек не может ничего решить. Вот если, как сегодня, снова целую армию Суворову на блюдечке подадим, тогда дело иное.

– А, может, все-таки? Барон махнул рукой.

– Ладно, давай! Там видно будет.

Но не судьба! Как раз в этот момент из-за поворота вылетела группа всадников на взмыленных конях. Вашингтон так резко дернул поводья, что конь его встал на дыбы и обиженно заржал.

– Кто такие? – сдавленным голосом спросил он.

– Драгуны полковника Шелдона, он послал нас за вами, генерал, чтобы помочь. До города мы не успели добраться, но, видно, бог вас хранит.

– И бог, и добрые друзья, – Вашингтон оглянулся. – Вот видите, барон, нам повезло встретить своих.

– Эх, ваше сиятельство, промедлили. Как промедлили, – прошептал слуга.

Глава 11

После падения Филадельфии война как-то сама собой замерла. Нет, она ни в коем случае не прекратилась, но стала какой-то вялой, тягучей и размазанной, словно каша по тарелке. Прежде всего сказывалось приближение зимы, более суровой, чем европейская, поэтому армии противников сейчас занимались исключительно обустройством зимних кампаментов, а не поиском врага. Вроде бы ситуация начала складываться в пользу союзников, так как армия генерала Вашингтона развеялась, словно дым, но тут же, словно бы в виде ответной любезности британский генерал Бургойн завел свою армию в ловушку и позорно сдался под Саратогой. Но даже это не привело к оживлению военных действий. Победивший генерал Горацио Гейтс, к слову сказать отставной британский сержант, совсем не рвался двигаться на юг, где его ожидало столкновение с армиями лорда Хау и генерала Суворова, а те, в свою очередь, совсем не рвались отправляться в густые леса у канадской границы. В самих же мятежных штатах продолжалась вялотекущая партизанская война по своим масштабам более всего напоминавшая комариные укусы – досадно, но не более того. Зато в Европе… В Европе страсти клокотали, будто в адском котле.

* * *

– А, вот и Рошешуар появился. Мсье, вы, как всегда, вовремя, у нас тут некий спор возник, а вы всегда в курсе последних событий. Вы ведь только что приехали из Версаля?

– Совершенно верно. У госпожи дю Барри такой новый туалет появился, что принцесса Аделаида изволила выразить свое неудовольствие. Графиня одевается просто вызывающе, это смущает добродетельных принцесс.

– Да что вы говорите?!

– Истинная правда! Нравы королевского двора начинают нарушать границы приличия, которые и без того, сказать по правде, довольно гибкие. Только тс-с-с… Я вам этого не говорил, то большая тайна, и мне совсем не хочется попасть в Бастилию, но бродит слух, будто…

– Это вы про Америку?

– Какая Америка?! Вы что, в своем уме? Ну, решил наш христианнейший король поддержать этих смутьянов, отправил туда небольшой корпус. Так представляете, эти фермеры чуть с ума от радости не сошли. Знаете этот глупый генерал… как его?.. Вашинпоп, что ли… прокламацию выпустил. Говорит, что сам господь бог встал на сторону Америки и послал ей в союзники великого европейского монарха, чтобы защитить дело свободы и независимость. Нет, каков наглец! Наш король совсем не собирается воевать за их свободу. Людовик хочет чужими руками вернуть земли Новой Франции, а что там в британских колониях творится, не так уж и важно. Но все это полный вздор. Вы слышали, в Оленьем парке появилась новая девица. Мадемуазель О’Хара получила полную отставку, и госпожа дю Барри нашла для короля новую игрушку. Говорят, девица весьма пикантная…

– Ах, Рошешуар, вы такой сплетник!

– Что вы, мадам, разве я посмел бы хоть когда что-то измыслить?

– Гадкий! А кто мне лгал, будто господин де Шемильи был замечен в симпатиях к самой… Меня потом так жестоко обсмеяли!

– Мадам, вы просто невнимательно меня слушали. Я ведь совершенно точно сказал, что на сей счет имеются лишь подозрения! А вот насчет Оленьего парка сведения самые что ни на есть верные. Эта простушка О’Хара возомнила себя всерьез фавориткой и попыталась заставить короля назначить… Но это государственная тайна! В общем, его величество сразу поставил зарвавшуюся нахалку на место и выдал ее замуж за какого-то барончика из Гаскони! Представляете, она, как говорится, мяукнуть не успела, как проснулась госпожой баронессой да с приказом отправляться в свой родовой замок. Замок… Будет теперь там навоз, простите уж за такую подробность, мадам, навоз там нюхать. Это после Версаля.

– Фу, Рошешуар, как вы любите говорить всякие гадости.