Шу-шу. Из воспоминаний о Владимире Ильиче Ленине

Владимир Ильич особенно любил песню о борьбе за свободу: «Смело, товарищи, в ногу» и переведённые мною с польского языка революционные песни «Варшавянка» и «Беснуйтесь, тираны».

Как-то нам, ссыльным революционерам, удалось собраться всем вместе. Нам нужно было поговорить, об очень важных политических вопросах. Обсуждением руководил Владимир Ильич.

А когда мы кончили работу, он же был зачинщиком веселья.

В жизни Ленин был очень простым, общительным, весёлым человеком.

— Такой учёный человек и такой простой! — говорили про него сибирские крестьяне.

Всё в нём привлекало. И то, как он насмешливо прищуривал глаз, и даже то, как он картавил. Я очень любил, когда он, сунув пальцы под мышки за жилет, чуть склонив голову к плечу, начинает стремительно ходить по комнате. Было в этой его позе что-то удивительно милое.

Смеялся Владимир Ильич от души, до слёз, как может смеяться только очень хороший человек. Недаром его так любили дети, и он так любил детей.

Но он мог быть и суровым, когда это требовалось для блага народа.

Ленин очень любил Некрасова. Он часто повторял некрасовские строчки:

То сердце не научится любить,
Которое устало ненавидеть.

ЗА РАБОТОЙ

Владимир Ильич всегда очень много работал. И в ссылку и в тюрьму ему присылали массу книг. Мы дивились, когда он успевал их прочитывать. А ведь он не просто читал книги, он тщательно изучал их, делал выписки, заметки. В ссылке Ленин написал свыше тридцати работ, в числе их и большую книгу — «Развитие капитализма в России». И при этом для заработка он вынужден был переводить книги с английского и немецкого языков.

Владимир Ильич всё делал страстно, с увлечением. Когда я был у него в Шушенском, он вставал всегда первым, рано утром, и начинал энергично трясти меня:

— Вставай, лежебока!

Умывшись ледяной водой, сделав гимнастику и позавтракав, Ленин садился за работу.

Владимир Ильич во всём любил порядок и чистоту. Комната его была опрятно убрана. Все вещи лежали на своих местах. Одежда его тоже была аккуратна, никогда, даже в домашней обстановке, он не ходил одетым небрежно.

А какой идеальный порядок был у него на столе! Всё всегда было на месте, ничего не приходилось искать.

Работал Ленин необычайно сосредоточенно, сразу же целиком погружался в работу, и видно было, что она доставляет ему наслаждение.

Писал Владимир Ильич чётким «бисерным» почерком, с изумительной быстротой. Листки с выписками выглядели у него так же аккуратно, как и переписанные набело рукописи.

Этих листков с выписками из книг и с заметками было у Владимира Ильича огромное количество. Ведь только для того чтобы написать «Развитие капитализма в России», он прочёл больше шестисот книг!

Особенное внимание он уделял статистическим сборникам: из цифровых данных — «точных и бесспорных фактов» — создавалась правдивая картина положения в стране. Вспоминая Шушенское, я так и вижу Владимира Ильича со счётами, на которых он часами складывал цифры, сопоставлял, сравнивал и затем снова проверял их на счётах.

Иногда он вдруг откладывал книгу в сторону и прохаживался по комнате, раздумывая над прочитанным, потом вновь углублялся в чтение.

Он любил обдумывать свои мысли на ходу. Нередко во время прогулок он обсуждал с нами то, что собирался написать.

А когда писал, то время от времени перечитывал написанное вслух.

— Всё понятно? — спрашивал он.

И если что-то казалось нам спорным или туманным, он исправлял написанное, добиваясь предельной чёткости мысли, ясности языка.

Владимир Ильич любил словари и часто пользовался ими. Стоило при нём употребить какое-либо слово, произношение или смысл которого казался Владимиру Ильичу спорным, как он немедленно учинял допрос:

— Откуда вы взяли это слово? Вы правильно его употребляете? Посмотрим, что скажут словари.

И он доставал с полки словарь.

Однажды мы со Старковым послали Владимиру Ильичу какой-то наш перевод с немецкого, чтобы он высказал своё мнение о нём. Владимир Ильич вернул нам рукопись с многочисленными пометками и поправками.

Это был для нас очень поучительный урок того, как тщательно надо работать над каждой фразой, над каждым словом.

Ни в чём: ни в работе, ни в жизни — Ленин не терпел небрежности.

КАК ВСЕ

В трудные, голодные годы Владимиру Ильичу часто присылали подарки. Иногда их приносили деревенские ходоки.

— Неудобно, знаете, отказаться, — с застенчивой улыбкой говорил он, — от души присылают, обижаются, когда отсылаю обратно.

Посылки Владимир Ильич обычно отправлял в детские дома или угощал товарищей тем, что ему присылали.

— Пейте сладкий чай. Вам полезно, — уговаривал он меня, получив посылку с Украины.

— А вы? Почему вы пьёте чай вприкуску с маленьким кусочком сахару? Кладите в стакан…

— Нет, нет, я привык так, — отвечал Ленин.

А дело, конечно, было не в привычке. Просто он хотел жить, как жили все в это трудное время.

Владимир Ильич очень любил и понимал, как все в семье Ульяновых, музыку. Но после революции, когда Ленин особенно напряжённо работал, он отказал себе в этом удовольствии.