Шухов

Пока старый инженер пропадает на заводе, его супруга катается на автомобиле, принимает морские ванны, кушает пирожные и фрукты. Но 20 октября ей становится скучно, капризную Анну Николаевну тянет в Москву. Ее хватило с трудом на одну декаду. Уже и черная икра ей не лезет в рот — об икре Владимир Григорьевич счел нужным написать трижды в своем дневнике. И концерт, и «Саломея» — все напрасно, Анна Николаевна рвется домой. Поначалу дату отъезда назначают на 23-е. Но муж ее ехать не может, пока не запущен завод. И потому, не выдержав капризов жены, он в буквальном смысле бежит из дому на завод. 27 октября портится погода, подымается песчаный ветер, льет сильный дождь. Шухов простудился, плохо спит, кашляет. А уже 29-го числа на море вновь установился штиль, Шухов идет гулять на морской бульвар, на базаре наблюдает и классифицирует пьяных. Наконец 30 октября крекинг заработал. Можно собираться в Москву. С собой берут гостинцы две кошелки провизии, в том числе два килограмма черной икры, курица, сыр, хлеб и пироги. 31 октября, в час ночи, в купе международного вагона Шуховы покидают Баку. В холодную Москву поезд прибудет 2 ноября, Анна Николаевна простудилась…

В процессе строительства завода предполагалось назвать именем Шухова не только процесс крекинга, но и завод в Баку. Однако решения эти не были осуществлены, а в столице Азербайджана теперь есть завод имени Гейдара Алиева.

Ну а что же в итоге? Помимо завода в Баку еще одна подобная установка была построена в Грозном. Массового распространения в СССР проект Шухова так и не получил. Советское правительство предпочло не вкладывать средства в развитие собственного нефтеперерабатывающего оборудования, а закупать оборудование для крекинга у… ненавистных капиталистов. В частности, поставщиками оборудования для нефтеперерабатывающих заводов и в том числе для крекинга выступали известные американские компании «Foster — Wheeler Corporation» и «Badger and Sons», английская фирма «Vickers», немецкие «Borman», «Dobbs» и др. Они активно продавали оборудование Советскому Союзу в кредит, именно на иностранном оборудовании производилось топливо для советских боевых самолетов во время Великой Отечественной войны.

Даже смешно читать теперь эти слова Сталина, сказанные в 1927 году Серго Орджоникидзе: «Нам непременно потребуется командировка отсюда инженеров и вообще работников в Америку и Германию. Скупиться на это дело грешно и преступно»^{242}. Посылали учиться в Америку, которая сама училась у Шухова. Там же, на Западе, покупали лицензии и строили по ним заводы и фабрики.

Благодаря активным поставкам иностранного оборудования объем добычи нефти в СССР превысил дореволюционный уже в 1927 году. Если в 1916 году добывалось около 10 миллионов тонн нефти, то в 1940 году уже свыше 31 миллиона тонн. Однако дела в области переработки были не так хороши: Советский Союз не смог добиться успеха в производстве высокооктанового бензина, так необходимого для современной авиации. Пока налаживали выпуск авиационного бензина Б-74 для истребителей И-15, И-153, И-16 и бомбардировщиков ТБ-1, ТБ-3, в США уже начали активно производить бензин более высокого качества Б-100, который позволял значительно улучшить эксплуатационные качества самолетов (сократить пробег до отрыва от земли, увеличить на треть бомбовую нагрузку и т. д.).

«Мы отстали от передовых стран на 50-100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут», — провозгласил Сталин в 1931 году на первой Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности. В этом же русле стала рассматриваться и грандиозная программа перевооружения Военно-воздушных сил Красной армии, в результате чего планировался переход на принципиально новые самолеты на высокооктановом бензине. А вот его-то как раз и не хватало — бензин Б-70 никак не мог использоваться для тех 30 тысяч самолетов советских ВВС, которые должны были иметься в СССР к концу 1941 года. Заправлять эти самолеты, откровенно говоря, было нечем.