Шухов

Практически всеми работами на месте руководил директор завода инженер Матвей Алкунович Капелюшников — ученый-нефтяник, впоследствии член-корреспондент Академии наук СССР. Его фамилия не раз встречается в тетрадях Шухова. А во многих архивных документах Академии наук мы можем встретить и такое сочетание: «Завод «Советский крекинг» конструкции Шухова — Капелюшникова в Баку»^{238}. Соавторство это, вольное или невольное, дало повод ряду исследователей обвинять Капелюшникова в подлоге, дескать, он, не имея никаких на то оснований, примазался к изобретению Шухова. Так или иначе, но и в ряде фундаментальных источников речь действительно идет не о старом проекте Шухова, а о «создании новой нефтеперегонной установки, получившей название «Советский крекинг»». Утверждают также, что Капелюшников присвоил себе и изобретение турбобура. История эта неприятная и давно стала предметом непримиримого спора между биографами Шухова и родственниками Капелюш-никова, мы в нее ввязываться не будем. Но подобных случаев, как мы уже убедились в этой книге, в жизни и науке бывает немало.

Интереснее другое — Шухов приехал в город своей молодости, где им был построен первый нефтепровод Российской империи и где задуманы были многие плодотворные идеи и проекты. Казино в Баку — столице Советского Азербайджана — уже нет, пропал след Мирзоева, Лианозова и прочих, а вот предприятия их остались и объединяются нынче под общим названием «Азнефть». Азербайджан стал главным нефтеносным источником СССР. Стоит и Девичья башня — а чего ей сделается. А еще повсюду стальные резервуары Шухова, а вот и новенький крекинг-завод, огромная установка глубокого разложения нефти под давлением, состоящая из множества труб разного диаметра. На этот завод возлагались огромные надежды как на исключительно отечественное производство с применением советского оборудования.

В Баку Шухов приезжает с Анной Николаевной — она не может позволить себе отпустить мужа одного в столь дальнюю поездку. Вообще вызывает большой вопрос та причина, что заставила старого инженера отправиться на побережье Каспийского моря, бытует мнение, что это была личная просьба наркома тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе (он также оставил след в истории бакинских нефтепромыслов, но как член местной организации РСДРП, работая фельдшером здесь в 1906 году). Внучка Шухова передавала рассказ его сына Сергея, согласно которому, Орджоникидзе особо выделял изобретателя среди прочих «спецов» за то, что тот «указывал нам на наши просчеты смело, не боясь. Многие этого не понимали, и только потом приходилось убеждаться в его правоте и честности»^{239}. А просчетов было немало, ибо намеченные большевиками форсированные темпы экономического и промышленного развития страны не были научно обоснованы.

Шухова встречают со всем кавказским гостеприимством, в газетах публикуют его фотографию и статьи, где воздают должное его заслугам, предоставляют в личное пользование автомобиль с шофером, а также большую квартиру на 4-й Заводской улице (совр. улица Мехти Мехтизаде). 9 октября он начинает осматривать город, принимает морские ванны, ходит по Черному городу, осматривает жилье для рабочих, приходит в гости к Капелюшниковым, что жили на улице Азизбекова, 57. Шухову показали новую электростанцию и новые пристани, где нет грузчиков. «Нет амбалов», — отмечает он в дневнике. Он едет на Биби-Эйлат, осматривает первую буровую установку в море. Восхитил его поселок Стеньки Разина — первый рабочий городок Азнефти, построенный в промысловых районах Баку. Поселок, рассчитанный на 25 тысяч человек, состоял из небольших домиков из известняка на одну семью. Шухов отметил красоту и удобство домов.

Многих мест Шухов просто не узнает, его впечатления в какой-то мере выразил Владимир Маяковский, сравнивший Баку в 1926 году с тем городом, который он запомнил в 1913-м: «Сейчас первый же встречный спросил:

— Вы видали промысла?

Второй:

— Вы уже были в Черном городе?

— Как вам нравится Разинский поселок?

— Вот побывайте на заводе Шмидта…

И т. д., и т. д.