Шум бури (СИ)

Бах... Гул ружейного выстрела разнёсся по лесу. Мужчина опять исчез в овраге. Будзи перепрыгнул через плетень и пустился в нижний конец. Из оврага показалась голова мужчины, и он закричал:

- Свой-свой-свой... Не стреляйте!

Будзи по берегу оврага прокрался наверх, затем спросил мужчину:

- Ты кто, из каких будешь, куда идёшь?

- Свой, свой, я Касбол, сибиряк Касбол!

Будзи был удивлён, но голос Касбола узнал и подошёл ближе. Царай уже точно знал, что это Касбол и, перепрыгнув через плетень, бросился к нему навстречу с криком:

- Здравствуй, здравствуй, Касбол!

Будзи раньше успел к Касболу и сердечно его обнял. Царай тоже крепко прижал его к груди. Вскоре прибежал Ислам, и все четверо соединились.

- Ну, пойдём, - сказал Царай и направился к кутану. Остальные двинулись за ним следом.

- Да чтоб ты своего лучшего увидел, как ты нас всех напугал.

- А что мне оставалось делать, Царай, у меня не было другого выхода; в овраг я залез нарочно. Знал, какое у вас положение и если б оказался в другом месте, то ты бы снёс мне башку. Когда я поднял голову, то пуля просвистела возле моего уха, - сказал Касбол, и его товарищи стали посмеиваться над ним.

Будзи достал свои ружейные патроны и показал их Касболу.

- Ещё немного и эти ягоды загорелись бы у твоего виска.

- Конечно, конечно, я из Сибири к тебе только из-за этого и вернулся.

Собаки узнали Касбола и стали ласкаться к нему. Они пришли к кутану и зашли в шалаш.

- Эй, Ислам, разведи огонь, мы хорошенько угостим нашего пропавшего нарта, - сказал Царай Исламу.

Сам он пошёл за мясом для шашлыка. Ислам принёс сухих дров, раскопал в золе горячие угольки, и развёл огонь. Пока Будзи и Касбол разговаривали, Царай и Ислам пожарили шашлык и положили перед Касболом. Когда тот принялся за еду, все трое смотрели на него и улыбались. Не верилось им, что это был настоящий Касбол, но вспомнили о почтовой бумаге на имя пристава. Из шалаша стариков раздался кашель; вскоре в дверях шалаша показался Тедо.

- Здравствуй, здравствуй, да минуют тебя болезни, как хорошо, что ты благополучно добрался сюда!

- Садись, пожалуйста... Ты старший, не стой.

Тедо сел на чурку возле огня и стал расспрашивать Касбола обо всём. Касбол, греясь у огня, отвечал на вопросы Тедо. Разговор длился долго и в конце Тедо спросил полушутливо:

- А Кавдин тебе нигде не встретился на пути?

Тедо с улыбкой посмотрел на остальных.

- Чей Кавдин? Из Овражного?.. А он там? Его тоже сослали в Сибирь?

- Нет, - ответил Тедо, - не сослали, но когда недавно во дворе раздался шум, он куда-то исчез. Быстро выбежал из шалаша и больше не вернулся.

То, о чём говорил Тедо, поняли все, кроме Касбола, и расхохотались. Касбол озадаченно смотрел по сторонам, при этом не сводя глаз с Тедо. Старик пригладил усы, затем лениво произнёс:

- Ладно, может заявится и Кавдин; дело его, так далеко он уйти не осмелится.

Лишь закончил Тедо говорить, как со двора послышался шум шагов, и в шалаш зашёл Кавдин. Пожав Касболу руку, он присел у огня. Тедо хотел вновь подшутить над ним, но на этот раз Кавдин был зол, и он оставил его в покое.

Они ещё посидели некоторое время, поговорили, потом старики встали и отправились в свой шалаш. Остались четверо друзей вместе, и повели разговор, сидя у костра в шалаше. Шум во дворе понемногу затихал. Из шалаша балкарцев тоже не доносился шум. Под конец старик-балкарец заглянул к ним в шалаш с двери и, когда узнал Касбола, то кинулся к нему и обнял его.

- Салам алекум, салам алекум!

Касбол тоже обрадовался старику и крепко обнял его в порыве радости. Старик вскоре ушёл в свой шалаш. Вновь остались вчетвером друзья, и возобновили прерванный разговор. Когда вспоминали, как чуть было не убили Касбола, то качали головами, и глаза их начинали блестеть. Разговаривали тихо.

Касбол последовательно рассказал о своих злоключениях, начиная с ареста в Нальчике и до сегодняшней ночи. Друзья слушали его внимательно, охотно, с радостью: и время от времени качали головами, когда Касбол говорил о каких-то удивительных вещах. Он дышал часто, как будто только что сбежал из тюрьмы.

Огонь горел весело, и языки пламени, глодая головешки, тянулись кверху.

При свете костра сверкали глаза то у Царая, то у Будзи, и временами показывались на лице Касбола глубокие думы. Огонь то с одной стороны, то с другой горел ярче и тогда лица сидящих у костра друзей принимали удивительный вид. Особенно заострённое, бугристое, глубокое лицо у Царая, его чёрные длинные усы прикрывали собой верх черкески. Глаза сверкали, как у орла, но когда сдвигались, тогда становились похожими на утёс. Касбол хотя был тонковат, зато быстрым и ловким в движениях. Нехватку слов он дополнял жестами рук, и этим его рассказ становился привлекательнее.

Долго бы ещё говорили друзья, если бы Касбол не был уставшим. Это понимали все, и Ислам начал готовить ему тёплую постель. Касбол временами шевелился, вытягивая тело. Царай хотел уходить, но вдруг вспомнил про одно дело и вернулся обратно, чтобы сказать о нём, но опять повернулся и с двери проронил:

- Ладно, спокойной ночи. Хороших снов вам.