Шум бури (СИ)

Мишура вернулась к себе. Куцык одевался. Его лицо в отличие от других дней, сегодня было похоже на лицо старика, к тому же его движения, его прикосновения были не прерывистыми, а тяжёлыми и умелыми. Одевшись, мальчик спокойно сел на табурет и уставился двумя глазами на мать. На Мишуру его глазами глядел Царай, и она тоже уставилась на него.

- Иди ко мне, мой милый, - сказала Мишура Куцыку, и бедный мальчик бросился к матери. Мишура заключила сына в свои тёплые объятия и стала качать его на своих коленях. Куцык впервые находился в таком тёплом раю, и от такого внимания даже закрыл глаза. Когда его сердечко успокоилось, то он не удержался и спросил мать:

- Что это?

Он рукой показал на вещи.

- Мы уходим, мой милый, уходим, - она прижала его голову к своей груди. - Твой отец покинул нас, и здесь нам нет места.

Куцык ничего не сказал, словно ему всё стало понятно, но прижался к матери.

Мать Мишуры резво вышла из комнаты Челемета и направилась во двор. Она на ходу говорила себе:

"Чем быстрее дочь уберётся, тем лучше... Как хорошо, что мы избавляемся от доказательства нашего позора... Быстрее, быстрее, а то если солнце высоко поднимется, тогда будет поздно".

С этими словами старуха пересекла двор и заглянула в домик, где жил холоп. Дверь была закрыта, и она направилась к хлеву. Наконец, откуда-то послышался её старый торопливый голос:

- Быстро к нашему старику!

- Куда?

- В его комнату.

- Сейчас.

- Быстрей, быстрей!

- Хорошо.

- Ехать надо, понял? - сказала старуха и, резко повернувшись, шмыгнула в кухню.

Холоп, покачиваясь, вошёл в комнату к Челемету и встал перед ним:

- Звал меня?

- Приготовь фаэтон и лошадей, тебе надо ехать в город.

- Сейчас всё будет готово, - ответил холоп. Он уже собрался уходить, но Челемет снова обратился к нему:

- Когда будешь готов, зайди ко мне сюда.

- Хорошо, - ответил холоп и пошёл запрягать.

Старуха что-то делала на кухне, затем со свёртком в руке вошла в комнату Мишуры.

- Да буду я твоей жертвой, это тебе в дорогу. Только ты очень не задерживайся. Сделаешь своё дело и сразу возвращайся. В городе много соблазнов, и ты понапрасну не задерживайся. Быстро сделай своё дело и сразу возвращайся. Вот тебе деньги на дорогу. Я взяла их у твоего отца, моя милая. Поторопись. Уже пора ехать.

Мишура хотела что-то сказать, но мать уже отвернулась от неё и направилась в комнату Челемета.

Кони меж тем были готовы, и фаэтон в ожидании встал посреди двора. Старуха быстро вошла к Челемету.

- Ну, уже пора отправляться, - она взяла под мышку один сундучок и ушла. Мишура тоже взяла что-то из своих вещей и понесла к фаэтону.

Когда все баулы были уложены, тогда холоп зашёл к Челемету и хотел ему что-то сказать, но старик его опередил:

- Слышишь, вот эту бумагу отдай Майраму и скажи ему: необходимо убрать, его нужно убрать поскорее.

- Хорошо.

- Теперь езжай. До свидания. Пора.

Холоп занял своё место на фаэтоне. Он запрятал глубоко за пазуху бумагу Челемета и был готов к отъезду. Мать обняла Мишуру, затем взяла её руку:

- До свидания, моё солнце.

Челемет, держа палку в руке, смотрел с крыльца. Когда фаэтон тронулся, он произнёс:

- Пусть бог даст вам хорошую дорогу.

Куцык из-за ворот успел бросить один взгляд назад.

Глава шестая

...Мы из Ларса, из Ларса, Кудайнат.

Эй уарайда, уарай-да райда, эй!

- Подожди-ка, Касбол, послушаем. Интересно, что поют наши друзья? Кто знает, может в голову певца немецкий солдат из ствола своей винтовки пустил пулю. А ты поёшь песню о Кудайнате. Слышишь шум? Это неспроста! Наверное, утром что-то будет. Не случайно опять на том берегу играют отблески света в воде, - сказал Будзи Касболу и высунул голову из окна.

- Эх, будь, что будет. Не надо грустить всё равно. Нужно помнить об отваге наших отцов, Будзи. Я когда пою, то ты, наверно, думаешь, что в это время мне весело. Нет, я не бываю весёлым, но как тебе объяснить. Просто мне бывает приятно петь.

- Кто поёт, Касбол, тот бывает весел, как же иначе. Кому хочется петь? Тому, кого сердце несёт. Для песни нужен весёлый человек.

- Нет, Будзи, ты не прав. Вот подумай, разве песня о Хазби весёлая, или песня о Кудайнате весёлая? В конце концов причитание тоже песня, но подумай, насколько весёлым бывает причитание? Не знаю. Мне от этих песен плакать хочется. Пусть у тех, кто отнял у меня скрипку, огонь погаснет в очагах из-за моего несчастья.

- Не забыл свою скрипку? Ты ещё зол на них?

- Никогда не забуду свою скрипку. Я сам её смастерил. С одной стороны ты прав. Песня про Цола весёлая.

- Да оставь, пожалуйста, забудь мои слова. Я их просто так сказал.

- Нет, нельзя забывать твои слова. Как только доживу до мирного времени, так снова смастерю себе скрипку. Даже если я буду последним бедняком, всё равно не премину ходить с нею от села к селу и играть на ней.

Царай стоял на самом верху окопа и смотрел в сторону врага. Отовсюду блестел свет разных оттенков. Шёл какой-то шум. Враг был очень возбуждён этой ночью.