Шумел Камыш (СИ)

Крепко сцепив зубы, я, не разуваясь, поднялся на второй этаж – в нашу спальню, где за время моего отсутствия почти ничего не изменилось: тот же раскрытый чемодан по центру с той же небрежно набросанной кучей вещей внутри. Рядом, возле кровати примят длинный ворс коврика.

Уперев руки в бока, я осмотрел комнату – всё на своих местах.

Нет. Не всё…

Опустил голову и, прикрыв веки, шумно задышал…

Твою ж мать…

Для чего мне эта тишина?.. В которой нет воздуха… Нет той, которая смогла вытравить из моей памяти всех других женщин. Их имена, серые однообразные лица, глухие голоса. Кара уничтожила всех.

А я не сумел…

Её страх продолжал вершить своё чёрное дело. Сковывая сознание, он забирал силы и не давал девочке двигаться вперёд. Постоянно напоминал о подорванном когда-то доверии, питая её сомнения. Сомнения... Именно они заставляли её сопротивляться… Уверен.

И Кара подчинялась…

Не разрешала любить… Себе. Себя. Без оглядки на прошлое. И тем самым лишалась счастливого будущего.

Нет, не только она. Мы вместе его упускали.

Оказавшись в кабинете, я вытянул из кармана телефон и, падая в кресло, уронил его на столешницу экраном вниз. Рванул на себя второй ящик стола, отыскал пачку сигарет и, стащив с подоконника тяжёлую стальную пепельницу с зажигалкой, закурил, пытаясь подавить тревожное волнение.

3:15

Когда за окном стало стремительно светать, я вздрогнул от внезапного звонка мобильного.

– Камышин, – громыхнул я, краем глаза выхватив на дисплее неизвестный номер.

– Крёстный, привет!

– Дёнь, что-то срочное?

– Боюсь, что да, – сказал он.

– Выкладывай, – потребовал.

– Так... – вдруг растерялся крестник, – по порядку, – вздохнул, явно подбирая слова. – Начну с того, что Радонежский Вячеслав Алексеевич тебе не сын. Вероятность отцовства – ноль процентов. – Пепел с сигареты упал мимо пепельницы ровно на кожаный коврик на столе, а Дёня между тем продолжил: – Скажу больше, он даже не отец тех детей, чьи образцы волос ты мне передал.

– Этого быть не может, Дёнь, – нахмурился я.

– Против результатов не попрёшь. Здесь ошибки быть не может.

– Они точно ту могилу вскрыли?

– Ту самую, крёстный, – он странно усмехнулся. – Но не торопись с выводами: это ещё не всё. Вероятность того, что эти дети – твои внуки – более девяноста процентов.

– Дёнь… – я с силой потёр ладонью область сердца, постепенно переваривая полученную информацию.

– И знаешь, что я думаю?..

– В могиле – не Радонежский, – проговорили одновременно, и я с рыком добавил: – Перезвоню!

Оборвав разговор, раздавил окурок о пепельницу и живо набрал Кару.

«Абонент не отвечает или временно недоступен»…

– Твою ж… – нутро враз окатило ледяным пламенем.

Я практически ощутил, как замедляется время. А вместе с тем, словно в противовес, привычно ускоряются мысли, обостряя восприятие произошедшего. Стимулируя буквально все органы чувств.

Мгновенно определив приоритетность и последовательность действий, я сделал несколько звонков и задействовал все возможные ресурсы в поисках Кары, задавая своим ребятам вектор движения.

И только после этого перезвонил крестнику.

– Дёнь, сворачивай всё.

– В смысле? Но…

– Так нужно. Не спорь.

– Крёстный! – воскликнул Дёня и выругался. – Давай попробуем узнать кто этот человек!

– Ты с ума сошёл! – взревел я. – Это запрещено! Хочешь лишиться всего, чего добился?!

– А как же это… «наточить топор» и всё такое…

– Время «точить топор» вышло. Труп вернуть на место. Могилу закопать. Документы все уничтожить. На всё про всё три часа! Выполняй!

Хотел уже отключиться, как вдруг услышал:

– Крёстный, подожди. – Я вновь приблизил телефон к уху. – Для сведения: Юрьев всё ещё под следствием, но до меня дошли слухи, что на него вешают какие-то дела с сомнительными захоронениями…

– Понял, – сухо ответил я и, разорвав связь, кинул мобильный на столешницу. Он тут же загудел, оповещая о входящем сообщении.

Сергей:

«Селивёрстова Злата Руслановна

тел. (XXX) XXX XX-XX

Карины у неё нет. И даже не звонила»

Я нервно сглотнул, оттягивая удушающий воротник рубашки. Опять закурил, включая мозг на полную мощность и заставляя его искать ответы.

Вперив взгляд в дверное полотно напротив, я снова и снова прокручивал в голове события двухлетней давности и рассказ Соловьёвой – подруги Карины в попытке пройти по возможному сценарию инсценировки смерти Радонежского.

Тиран и жертва...

Жертва и тиран…

Что, если они поменялись местами?

Не имея достоверной информации о планах Кары, Радонежский никак не мог это почувствовать.

– Почему нет? – с силой выпуская дым в потолок, подвергнул сомнению свои мысли.

Тиран неожиданно почувствовал себя жертвой. Догадался, что ему уготовлена учесть пациента психиатрической больницы.

– Как? – сместил фокус сознания на детали.

К примеру, заметил, как жена добавляет таблетки ему в чай, или получил непредсказуемые результаты, сдав экстренные анализы.

Допустим. Что дальше?