Шумерские ночи. Том 3 (СИ)

— Царского рода, — добавил Кащей. — Значит, не врала молва, сбежала дочка сакима из замка.

Креол промолчал. Он изучал ауру бездыханной девы, искал ключ к проклятию.

Проклятия-мамит бывают всевозможные. Это одна из самых богатых сфер Искусства. Тысячи заклинаний существуют для того, чтобы изменить чью-то жизнь к худу… или к добру, потому что благословения — это по сути те же проклятия, только не во вред, а на пользу.

Их развели по разным дисциплинам только потому, что проклятия — магия черная, а благословения — белая, так что у многих кудесников получается лишь что-то одно, они умеют либо проклинать, либо благословлять. И если старый прожженный проклинатель вдруг пытается кого-то благословить, то лучше не быть тем, кого он восхотел облагодетельствовать.

И сколько существует проклятий, столько же существует и способов их снимать. Универсальных нет, чем сложнее мамит, тем сложнее от него избавиться. Порой подобрать ключик бывает очень трудно, а иногда и вовсе невозможно, так что с ними остается только мириться.

Альрауны тем временем тараторили своими скрипучими голосками, рассказывая, как так вообще вышло, что царевна Камари, дочь сакима Седьмого Царства оказалась у них в гостях, а теперь спит мертвым сном в пещере. Но Креол понимал едва половину, да и толком не слушал — его не интересовали ненужные подробности.

Он видел цель, видел задачу — и он размышлял, как ее выполнить.

Для начала они с Мей’Кнони испробовали несколько элементарных способов. Обычная соль, что отгоняет порчу, священные благовония, окропление водой, очищение огнем. Но все это, увы, помогает, лишь если порча совсем слабенькая. Не сработало и испробованное Кащеем выкатывание яйцом.

— Все эти средства испробовали и мы, — проскрипел старший альраун. — Яйца, свечки… человеческие маги совсем мышей ловить разучились?

Креол зло на него покосился. Среди Пятидесяти Имен Мардука, как назло, нет никого, кто снимал бы проклятия. И в легионе Элигора никто подобным не занимается.

Маг полистал свою книгу и сказал Ауру Очищения. Затем применил Дождь Разочарования. Проверил, нет ли на царевне злого духа, не сидит ли внутри нее кто-то, кого можно изгнать экзорцизмом.

— Можно попробовать через вольтование, — произнес Креол, не добившись успеха. — Сделаем ее куклу и перенесем на нее проклятие.

— Или воззвать к богам, — задумчиво сказал Кащей. — Молитва, жертвоприношение… моя матушка отзовется, если я получше попрошу.

— Проклятие наслали через яблоко, вы сказали? — спросила Мей’Кнони. — А огрызок у вас остался?

Альрауны пошептались. Потом самый маленький и лупоглазый нырнул в землю, как в воду, а через минуту вынырнул и протянул магессе подгнивший огрызок. Мей’Кнони осторожно взяла его за хвостик, а Креол и Кащей наклонились с двух сторон и стали изучать остаточные флюиды.

— Я могу отследить источник, — сказала Мей’Кнони. — И он… не слишком далеко.

Маги переглянулись. Они могли и дальше расшифровывать проклятие сами, а могли просто заставить колдунью его снять. Она не из слабых, раз так крепко зачаровала царевну, но уж против архимага, магистра и богорожденного чародея ей точно не сдюжить.

И… скорее всего, это и есть та самая колдунья, к которой они шли изначально, так что все складывается наилучшим образом.

— Пошли, — без раздумий велел Креол.

Идти и впрямь пришлось недолго, колдунья жила чуть ли не по соседству с альраунами. В том же лесу, едва в получасе пути. В самой дремучей чаще, за болотом, в зарослях старых ветл почти вросла в землю каменная сакля. Размерами она была словно небольшая крепость, а у входа стояли вверх дном огромные медные квеври.

Жили тут уж точно не люди, но и не каджи. Такие дома возводят другие обитатели Каджети. Куда более редкие, сильные и опасные.

И одна из них вышла на порог, едва заслышав шаги.

То была сгорбленная старуха, но выше любого человека. С зеленой кожей, вся покрытая седой шерстью и собачьим хвостом сзади. Уши опускались на плечи парой лопухов, из-под нижней губы торчали клыки, а носом она, кажется, могла пробить стену.

Женщина-дэв. У нее не было рогов, как у мужчин. При виде незваных гостей она осклабилась и прошамкала на каджвархвали:

— Фыр-фыр-фыр! Ходют, и ходют… почто пришли, чего надобно?

— Мир тебе, бабушка Дедабери! — воскликнул Кащей. — Прости уж, что потревожили, дело у нас к тебе, да и не одно!

— Кхаш-кхаш-кхаш!.. — гортанно рассмеялась старуха. — Ишь, каков!.. каков!.. какое у тебя ко мне дело, окаянный? Ты ж токма по молодым таскаисси!..

Кащей незлобиво рассмеялся, а Мей’Кнони покачала головой. Креол, половину не понявший, переводил взгляд с богорожденного на старуху.

— Чего смеесси? — фыркнула дэвша. — Дотаскаисси. Чего надо-то?

— А мы тебя, бабушка Дедабери, нижайше попросим смилостивиться, да снять порчу с одной девы, — умильно улыбнулся Кащей.

Вот теперь старуха погрознела. В волосах у нее будто заклубилась туча, губы зло покривились, и она бросила:

— Ясно. Все ж по молодым. А не сниму. Спать девке Камари до Третьего Потопа.

— Что ж ты так зло-то, бабушка? — укорил Кащей. — Что она тебе сделала?