Шумерский лугаль

Шумеры сражаются плотным строем в шесть шеренг, а количество человек в шеренге зависит от количества врагов и рельефа местности. Самая малое подразделение — десяток и его командир десятник. Шесть десятков составляют, переведя на понятный мне язык, роту, которая и образует фалангу в одиннадцать человек длиной и шесть глубиной. Шесть рот образуют батальон. Обычно у царства два-три батальона копьеносцев, по роте пращников и лучников и пара десятков колесниц, но, как мне сказали, возможны самые разные варианты. В первой шеренге стоят щитоносцы. У них большие и крепкие деревянные щиты, усиленные вареной кожей волов и бронзовыми бляхами и полосами. Задача щитоносцев — давить на врага и защищать стоящих сзади. В следующих пяти шеренгах — копьеносцы с легкими щитами. Вторая и третья колет копьями в просветы между щитами первой на разных уровнях, стараясь поразить врагов. Четвертая, пятая и шестая — замена раненым и погибшим. В первых шеренгах стоят опытные бойцы, в последней — новички. Завязывают сражение лучники и пращники, заняв россыпью место перед строем, а потом отходят на фланги. С флангов нападают и колесничие, подъезжая к вражескому строю или вражеским колесницам и метая дротики, стреляя из лука или орудую копьем. Их задача — расстроить вражескую фалангу и не дать проделать это со своей. Экипаж от одного до трех человек. Движутся повозки медленно, поэтому являются, скорее, средством более быстрой доставки воинов в нужную точку и эвакуации их оттуда.

Вторым блюдом у нас жареная рыба. Сегодня подают пресноводную, которой ловят здесь больше, чем морской. Мало того, что город на берегу такой большой реки, как Евфрат, так еще и территория царства изрезана каналами и канавами, ведущими на поля и в водохранилища разной величины и глубины. Земледелие здесь поливное. Воду просто пускают на поля, заливая их. Паводок здесь случается в апреле-мае, когда уже собран первый урожай. Речной воде позволяют заполнить естественные и искусственные водохранилища и залить поля, принести на них ил — хорошее удобрение. Потом ждут, когда она впитается, и в удобренную и подсохшую землю сажают второй урожай: зерновые, ячмень и пшеницу, или овощи. Поля с зерновые заливают, но уже слабее, еще трижды, а с овощами — по необходимости, умудряясь снять три урожая в год. В водохранилищах и каналах разводят рыбу. Когда воду из них выпускают на поля или в сады, потом ходят и собирают рыбу на грядках или под кронами деревьев. Считается, что рыба, собранная среди финиковых пальм, благословенна богами, и часть ее надо обязательно пожертвовать храму. Сетями из льняных ниток ловит мало кто. В основном используют верши, морды и разного вида вентери, сплетенные из тростника.

На десерт нам подают овечий мягкий сыр и сметану. Первый берут руками с широких мелких тарелок, а сметану, которую подают в глубоких тарелках, вымакивают кусками лепешек, пачкая пальцы и потом смачно облизывая их.

После трапезы я иду в отведенную мне комнату. Минут через пять заходит девушка не старше шестнадцати лет, с темно-русыми волосами, синими глазами и кожей более светлой, чем у шумеров. Зовут Итхи. Она субарейка, захваченная в плен маленькой девочкой и проданная в рабство. Субареи проживают северо-северо-западнее шумеров, в верховьях Евфрата среди гор, покрытых лесом. У шумеров одной пиктограммой обозначаются и слово «раб», и слово «горец», что говорит о многовековой войне между этими народами. Я еще подумал, что, будь у субареев письменность, у них одинаково писались бы слова «шумер» и «раб». Видимо, из-за похожего цвета волос, кожи и глаз ей и приказали обслуживать меня. Итхи принесла большую глиняную миску, наполненное теплой водой, а через плечо перекинуто полотенце. Ставит миску на пол у ложа и начинает мыть мне ноги. Пальцы у нее длинные, тонкие и нежные. Мне кажется, что вместе с грязью с ног стекает и все накопленные за день отрицательные эмоции.

Этот приятный обычай доживет в Азии до двадцать первого века. Причем не только в Юго-Восточной, где, допустим, в тайской массажной прием клиента начинается с мытья ему ног в воде с цветками с дерева Будды. Помню, в порту Туапсе снял я русскую проститутку в ресторане, в котором возле входа стоял цементный орел, символизируя, видимо, внутреннее содержание местных мужчин. Она успела побывать замужем за кавказцем. Рассказала, как каждый вечер мыла ноги мужу и свекру. Потом сочла это занятие слишком унизительным, нашла более престижное.