Шумерский лугаль

Как бы там ни было, мне идея понравилась. Киш надо было добивать, пока он, потеряв много бойцов, слаб. Иначе залижет раны, учтет ошибки и опять нападет, но уже в союзе со всеми городами северной части Шумера, которая носит название Ки-Ури. Киш ведь является неофициальной столицей этой части страны, где преобладают семиты, и мечтает стать правителем и южной, называемой Ки-Энги. У идеи объединения Шумера есть много сторонников и в Ки-Ури, и в Ки-Энги. Как минимум, это поможет покончить с междоусобицами и направить объединенные силы на борьбу с многочисленными внешними врагами, которые, как мне рассказали, в последние годы стали нападать все чаще. Только я бы хотел, чтобы столица объединенной страны находилась в Уре, в котором я служу лугалем, а для этого надо завоевать Киш. Если бы я отказался идти на Киш, наверное, всё пошло бы по-другому. Но я согласился. Вот так вот незначительная по меркам шумерской цивилизации личная выгода — вшивая должность лугаля Ура — повлияла на ход истории целого народа.

27

Два десятка урукских плотников и столяров, специально взятых в поход, заканчивают изготовление тарана. Это большое устройство с деревянной платформой на восьми сплошных колесах, на которой двускатная деревянная надстройка, оббитая сырыми воловьими шкурами, постоянно поливаемыми водой, чтобы не высохли. К коньку — толстому верхнему брусу — прикреплены шесть толстых канатов, сплетенных из полос воловьих шкур, на которых внутри надстройки висит толстой бревно с бронзовым наконечником в форме головы так любимого шумерами быка, отлитым в Уруке по моим инструкциям. Такой таран в диковинку аборигенам, поэтому следят за работами с интересом и недоверием. Они пользовались обычными бревнами, не очень толстыми, с которыми работали несколько человек против ворот. Мой же таран стоит напротив длинной куртины высотой метров восемь и толщиной метра четыре. Она сравнительно новая, поэтому защитников на ней меньше, чем на других и особенно возле ворот, которых в городе Кише семеро.

— Готово, — докладывает старший плотник.

— Идите отдыхайте, — отпускаю я мастеров и приказываю отобранным солдатам: — Двигайте его к стене. — Затем поворачиваюсь к сигнальщику с красным флагом: — Маши!

Сигнальщик начинает размахивать флагом, давая знать другим командирам, что пора вести своих солдат на штурм города. Нападать они будут расслабленно, только лишь, чтобы все защитники города не сбежались к наиболее опасному участку — нашему. Плотники отходят метров на десять и останавливаются, чтобы понаблюдать, как будет работать их детище. Вместо них у тарана становятся те, кто будет толкать его, и щитоносцы, которые будут их прикрывать. Щиты очень большие, три на два метра. Каждый несут по два человека, держа на весу с помощью специальных рукояток. За такими щитами французские рыцари прятались от английских лучников, когда шли в атаку. Нынешним лучникам далеко до английских, поэтому и щиты всего в один слой досок.

Натужно заскрипев сплошными колесами, таран неохотно сдвинулся с места и, слегка покачиваясь право-влево, медленно покатился к городской стене. Следом за толкающими и щитоносцами шагают лучники и пращники. С ними иду и я. Один из солдат несет мой щит и запасные колчаны со стрелами. Отставая метров на двадцать, идут копейщики, которым придется в случае успеха забираться в город по обломкам стены

На куртине между зубцами стоят десятка три вражеских солдат. Они с не меньшим любопытством наблюдают за непонятным устройством. С дальнего расстояния я не могу рассмотреть выражение их лиц, но на испуганных людей не похожи. Наверное, им так же интересно, как и осаждающим, узнать, на что способна эта хренотень. С башен, ограничивающих куртину, прямоугольных, высотой метров десять и, судя по бойницам, трехъярусных, начинают лететь стрелы. Большая часть — в скаты надстройки. Наверное, потому, что эта цель самая большая, не промажешь. Несмотря на то, что воловьи шкуры лежат на твердой основе из досок, редкая стрела застревает в них. Из толкающих зацепили только одного и по вине щитоносцев, которые отстали, потому что таран начал набирать скорость.

— Медленнее! — громко кричу я, но из-за скрипа колес меня не слышат.

Таран все равно замедляется, потому что добрался до засыпанного участка рва. По моему приказу насыпали с верхом, с учетом проседания земли под тяжестью устройства. Передние две пары колес прошли нормально, а остальные начали сильно проседать. Толкающие налегли дружно, таки выкатили все колеса за пределы рва — и уперлись в стену. После чего полезли внутрь надстройки под участившийся перестук вражеских стрел и камней, попадавших в ее скаты. Бревно с бронзовой бычьей головой начало раскачиваться вперед-назад.