Шумерский лугаль

Перед зимним солнцестоянием в Лагаш приехал из Ниппура на крытой повозке, запряженной ослами, Энкиманси, верховный жрец храма богини Нанше. У шумеров в самые короткие дни года проводятся ритуалы, грубо говоря, призывающие богов пожалеть своих слуг, не уменьшать день дальше, дать пожить еще год. В том, что верховный жрец ниппурского храма богини Нанше прибыл поучаствовать в ритуалах в городе, находящемся под защитой этой богини, не было ничего удивительного. Типичным такой визит тоже не назовешь. Я догадался, что прислали Энкиманси ко мне, чтобы неофициально обсудить важные вопросы. Провели переговоры утром после завтрака в моем кабинете, в котором была привычная для меня мебель — деревянные стол, стулья, шкаф и сундук. В последнем хранился золотой запас и драгоценные камни. Я теперь самый богатый человек в Лагаше. По крайней мере, так думает моя жена, когда требует новые украшения.

— Месаннепадда погиб. Теперь место правителя Калама стало свободным. Жрецы спрашивали богов, кто станет нашим защитником, но до сих пор не получили от них ответ, — глядя мне в глаза своими черными и глубоко посажанными, начал верховный жрец после обмена любезностями.

Я понял, что это место предлагают мне. Только вот, зачем оно мне?! Правило маятника гласит: чем выше находишься, тем короче амплитуда движения. Находясь на самом низу, носишься слишком много, на самом верху — слишком мало, а посередине — самое то. Сейчас я независимый правитель, решивший проблемы с соседями. Скучать, конечно, не дадут, но и напрягаться с утра до вечера, грызясь на ковре и под ним, тоже не надо.

— Не могу сказать за богов, — начал я, — но мне показалось, что они поняли, что люди слишком слабы для такого высокого поста. Получивший его, теряет голову и начинает делать ошибки. Это место не для простого смертного.

— Это место для ставленника богов, — подсказал Энкиманси. — Я уверен, что ты не потеряешь на нем голову.

— Может быть, — уклончиво ответил я. — Только я не вечен, а боги хотят создать такую систему, чтобы она не ломалась после смерти одного человека. Будет лучше, если Каламом будет править совет верховных жрецов из Ниппура, как это было и раньше, только с большими полномочиями. Он должен активнее вмешиваться в жизнь шумерских городов, не позволять им воевать между собой, решать спорные вопросы, объединять усилия во время нашествия внешних врагов.

— Правителям многих городов это не понравится, — возразил верховный жрец.

— Еще больше им и их подданным не понравится, если будут осаждены приведенной мною армией, — сказал я.

— То есть, мы можем смело предупреждать их о такой возможности? — спросил он.

— Конечно, — подтвердил я, хотя заниматься усмирением шумерских городов у меня не было желания. — Говорите это уверенно и заодно сообщайте, что под моим покровительством находятся не только шумерские города, но и многие эламитские племена, которые с удовольствием разграбят богатых зазнаек.

Я был уверен, что хватит одной угрозы. Все уже знают, какая участь постигла Киш, Умму, Шушан и Ур. Да и судьба Ааннепадды наверняка убавит пыл многих энси.

— Это очень не понравится Гильгамешу, энси Урука. Он заявляет, что боги хотели бы видеть его правителем Калама, — поделился Энкиманси.

— Когда дело касается Гильгамеша, удивляюсь, почему он о чем-то спрашивает богов, а не они его?! — улыбнувшись, произнес я.

Верховный жрец тоже улыбнулся.

— Станет ли Гильгамеш правителем Калама или не станет, все равно будет рассказывать, что все подчиняются ему, — развил я свою мысль. — Не мешайте ему говорить это, пусть повеселит богов, но посоветуйте не переходить от слов к делу.

— Говорит он лучше, чем делает, — согласился со мной Энкиманси.

— И правильно поступает. Не важно, что ты совершил, важно, как рассказал. Потомки не смогут увидеть твой подвиг, а красивый рассказ о нем будет жить долго, — поделился я. — Так что записывайте байки Гильгамеша. Они помогут ему прослыть полубогом, а лишних богов не бывает, особенно для жрецов.

— Мы можем записать и рассказы о твоих подвигах, — предложил верховный жрец.

— Мне это ни к чему, — отмахнулся я.

Судя по завороженному взгляду Энкиманси, мой отказ был истолкован, как нежелания опускаться с позиции «бог» до позиции «полубог». Не стал его разуверять. Лучше пусть переоценивают, чем недооценивают. В первом случае тебе платят больше.

52

Главной причиной моего отказа от трона «всея Шумерии» было желание вернуться на море, обплыть ближайшие берега, посмотреть, что там сейчас происходит. Интересно будет сравнить действительность с тем, что я читал в будущем в учебниках и научных трудах. Историки, особенно пишущие о древних временах, от которых остались только руины непонятных сооружений да пара керамических черепков, всегда мне казались переводчиками с одного неизвестного им языка на другой непонятный. Главное в их профессии — соврать убедительнее коллег.