Шура. Париж 1924 – 1926

Великая княгиня Милица организовывала в своем особняке частные встречи с Распутиным и знакомила мистика со своим окружением, так что тот в считанные дни увеличил число своих последователей.

К тому времени Распутин уже как следует отточил мастерство убеждения и был готов без стеснения двигаться к своей цели. Феофан утратил для него значение. Распутин переехал к журналисту Сазонову, обеспечив себя информационной поддержкой. Он понимал, что новости о нем в газетах увеличат и число поклонников. Кроме того, новое место проживания давало доступ к благам жизни, которых не было у Феофана. Здесь он мог принимать женщин и проводить с ними личные сеансы.

Спустя несколько месяцев после приезда в Петербург, когда все развивалось именно так, как хотел Распутин, он внезапно принял решение вернуться в Сибирь.

Маленькая Мария, увидев своего отца, вернувшегося в Покровское осенью 1903 года, заметила перемены, произошедшие в нем. Покровчанам было объявлено, что таланты Распутина, жившего сначала в Казани, а потом – в Санкт-Петербурге, теперь признает даже православная церковь. Он больше не походил на крестьянина Григория Ефимовича, которого знали односельчане, – Распутин одевался богато, в шелковые рубашки, бархатные брюки и отменного качества кожаные сапоги. Завершающим штрихом к его образу были широкие ремни и подтяжки, и всем этим его одаривала петербургская элита. Эти перемены изменили отношение односельчан к нему: очарованные его новым, более привлекательным образом, они вновь признали и зауважали пророка Гришку.

Во время этого визита Распутин увидел, что простая деревенская жизнь и здешние люди не дадут его десятилетней дочери Матрене то будущее, которого та заслуживала. Супруга не хотела расставаться с девочкой, однако Распутин уговорил ее, посулив для дочери шанс приобщиться к высшему обществу.

В столицу Распутин вернулся не один, а в компании обеих дочерей – Матрены и Варвары. Он снял пятикомнатную квартиру на Гороховой, в доме 64, плату за которую вносил отец его знакомой Анны Вырубовой. Домашние хлопоты взяли на себя работницы Дуня и Катя, которых он тоже перевез из Покровского. Они были одними из первых его учениц и отправились в столицу для того, чтобы быть ближе к старцу и постигать его мистическое учение.

Матрена с восхищением наблюдала за жизнью в огромном городе – после сибирской глубинки ей все было в новинку. Особенное же волнение она испытала, когда ее вместе с отцом на ужин пригласила императорская семья. Распутиных встретили с любовью и уважением, а княжны Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия с их братом, царевичем Алексеем, сразу же бросились обнимать гостей. Радушие, с которым император Николай II и его супруга относились к Распутину, выходило далеко за рамки простых доверительных отношений.

Как известно, вскоре после переезда в Санкт-Петербург Распутину удалось приблизиться к царской семье. Он неоднократно встречался с Анной Вырубовой, мемуаристкой и ближайшей подругой императрицы Александры, и проводил с ней сеансы. Именно Распутин предсказал Анне Александровне короткий и несчастливый брак, что только укрепило ее доверие к старцу. С другой стороны, даже черногорские принцессы, знавшие о талантах Распутина, в первые годы не осмеливались познакомить его с императором и императрицей. Придворным целителем и предсказателем, который уделял большую часть своего времени шаткому психическому здоровью императрицы Александры и больного гемофилией цесаревича Алексея, был француз Низье Антельм Филипп. Бывший мясник, он был человеком, далеким от традиционной медицины, сам делал различные лекарственные смеси и оказывал духовную поддержку. Кто-то называл его шарлатаном, а кто-то искренне верил в его сверхъестественные способности. Великие княгини Анастасия Николаевна и ее сестра Милица полагали, что нельзя сталкивать двух мистиков во дворце, и нужно дождаться момента, когда им не будет мешать «французский мясник».

К тому моменту, когда Распутин вернулся в Петербург в 1905 году, Филипп уже вернулся во Францию и умер там. Черногорские принцессы знали, насколько одиноки, беспомощны и подавлены обитатели императорского дворца, и поэтому решили, что настало время представить ко двору нового «духовного наставника». Действительно, Николай II записал в своих мемуарах следующее: В 4 часа поехали на Сергиевку. Пили чай с Милицей и Станой. Познакомились с человеком Божиим – Григорием из Тобольской губ.

Это случилось 1 ноября 1905 года.

Анастасия и Милица не только потешили свое тщеславие, познакомив крестьянина с императорской четой, но и видели в Распутине своего агента. Тот должен был стать глазами и ушами сестер в самом ближнем кругу царской семьи, а кроме того – воздействовать на государя, влиять на исход политических игр.