Шура. Париж 1924 – 1926

Дорогие мои!

В будущем грядут несчастья. Лицо Богоматери Воскресения скрыто, мы не можем рассчитывать на помощь… Ужас есть гнев Божий! Куда нам бежать?

Я не увижу этого, потому что мой час очень близок, но, хотя это и горько, я не боюсь. Я возьму на себя страдания и обрету вечное Царство. Молитесь и будьте сильны в своей скорби, и вы будете спасены! Беды твои да молитвы известны Богу, а других жертв так много будет, что за всех и не помолишься! Невозможно перечислить их всех. Будет много мучеников.

Зло будет настолько велико, что вся Земля будет трепетать от него, и по всему миру разразятся голод, болезни и чудесные знамения.

Молитесь Господу, ибо молитвы приносят спасение и радость миру, и по милости Господа нашего мы получим защиту Покрова Богородицы.

Григорий

Читая письмо, Мария разрыдалась, осознавая, что пророчество ее отца стало реальностью. На мгновение она возмечтала, что тот не умер и вскоре придет домой и обнимет ее. Увы, мечты ее так и останутся мечтами.

В ночь на 20 декабря профессор Косоротов, один из наиболее известных и влиятельных судебно-медицинских экспертов Российской империи, произвел вскрытие тела Распутина и подготовил свой отчет.

Мария и ее сестра не были приглашены на церемонию погребения тела Распутина в Александровском парке Царского Села во избежание нападений на семью. Впоследствии сестер все же привезли на могилу отца; более того, царская семья предложила сестрам свою протекцию, чтобы те смогли продолжить образование в Санкт-Петербурге.

Александра Федоровна требовала немедленной расправы над убийцами Распутина, но царь знал, что для этого не хватит политического влияния, ведь все Романовы и многие придворные открыто выражали свою ненависть к «лжепророку». Если Николай II избавится от князя Юсупова и его сообщников, то число беспорядков, вспыхивающих по всей империи и в войсках, опасно возрастет. Таким образом, Феликс был сослан под Курск, в семейное имение Ракитное, а Дмитрия Павловича отправили на Персидский фронт.

Россия трещала по швам. Бежавшие с фронта дезертиры превращались в бандитов и сбивались в шайки. Офицеров пытали и убивали солдаты, которые впоследствии грабили деревни и отбирали у крестьян последние припасы. Гордость российской армии, ее солдаты, превращались в безжалостных убийц. В обществе нарастали противоречия. Россия стремительно погружалась в хаос.

Царь уже не смог сдержать свое слово, данное Марии и Варе. 12 марта (27 февраля по старому стилю) 1917 года Временный комитет Государственной думы взял власть в свои руки.

Мария тем временем вышла замуж на Бориса Соловьева. Молодые не испытывали друг к другу романтических чувств, и каждый преследовал свои цели. Борис после смерти Распутина устраивал сеансы спиритизма для его отчаявшихся учеников – он якобы говорил с Распутиным и передавал им его ответы. Разумеется, такие люди считали Марию идеальной для него партией. Мария же планировала с помощью мужа, сына церковного казначея, имевшего доступ к деньгам, бежать из России.

Марию, переехавшую с мужем во Владивосток, как и остальных белогвардейцев, допрашивали большевики. Ее освободили через четыре дня, 1 июня 1919 года. Они с мужем бежали в Бухарест, и жизнь их складывалась нелегко, ибо Борис продал вверенные ему императрицей драгоценности и потерял деньги. А Мария так и не смогла найти три тысячи рублей, которые ей оставил отец. Девушке пришлось зарабатывать на жизнь танцами в кабаре, да и эту работу она получила благодаря известной фамилии. У четы Соловьевых родились две дочери – Татьяна и Мария, последняя появилась на свет в 1922 году, в Австрии. Вскоре после ее рождения Борис и Мария переехали в Париж.

Борис, мечтавший о славе и титулах, теперь работал на автомобильном заводе. В его жизни не осталось ни денег, ни любви, а все мечты заглушал мерный рокот станков.

Проходя мимо IRFE, Мария Распутина затаила дыхание. Ее отравляла мысль о том, что убийца ее отца сейчас находится совсем рядом. По дороге к этому дому она думала о том, какое наставление мог дать ей отец.

Скорее всего, Распутин сказал бы: «Так хотел Господь».

Глава двадцатая. Вечер в «Кафе-дю-Дом»