Шура. Париж 1924 – 1926

– Я в это не верю, – сказала она и сменила тему разговора: – Как прошли выступления?

– С такой-то труппой, как они могли пройти? Великолепно! Замужество очень к лицу Тамаре, она постоянно говорила о том, что стала теперь «мадам Баланчин».

– Если бы она взяла его фамилию, ее бы все и называли мадам Баланчин, а не Тамара Жева.

– Ах да! Ну ничего, вскоре Джордж влюбится в другую примадонну, – хихикнула Люсия. – В любом случае, пока их брак выглядит сносно, они поженились еще в тысяча девятьсот двадцать четвертом году.

– Она, наверное, тогда была очень молода.

– Тамара? Да, ей только исполнилось семнадцать. Но на сцене она выглядит гораздо взрослее.

– Знаешь… – задумчиво произнесла Шура, словно вспоминая о чем-то. – Там тоже были татарские корни…

– У кого?

– У нее, у Тамары.

– Это я поняла, но ты ведь явно имела в виду кого-то еще?

– Ты его не знаешь, я говорила об одном своем стамбульском знакомом, – отмахнулась Шура.

Люсия была удовлетворена ответом и предпочла не допытывать подругу, а поэтому вернулась к Тамаре:

– А я не знала, что у Тамары татарские корни.

– Да, ее предки были татарами, но затем отошли от мусульманской веры.

– Я знаю, что их семья вот уже несколько поколений выпускает одежду, светильники и церемониальные принадлежности для православных церквей.

– Это правда, но никак не отменяет их происхождение. Одно дело – кровь, а другое – работа.

– Значит, она смешанных кровей…

Шура почувствовала, как в голосе подруги проступили нотки иронии и даже легкой ревности. Но разве это могло быть правдой? К чему Люсии ревновать Баланчина к его собственной супруге или его супругу – к кому-либо еще? В конце концов, сама Люсия замужем за Каппой Давидовым, о котором мечтали многие женщины.

– Я думаю, что… – задумчиво протянула Люсия. – Что Каппе нравится Тамара.

Шура с недоверием посмотрела на собеседницу.

– Я серьезно, – добавила Люсия.

– Брось, дорогая. Каппа всегда любил только тебя.

– Любил, но сейчас любит уже не так сильно, как раньше. Я больше не его любимая девочка, мне ведь уже исполнилось двадцать пять.

– Люсия, ты о чем? – улыбнулась Шура. – Знаешь, сколько женщин мечтает о том, чтобы им было двадцать пять?

– Многие… Кроме Тамары Жева.

– Люсия, дорогая, ты преувеличиваешь. Ты старше ее всего на семь лет. Ей тоже когда-нибудь исполнится двадцать пять.

– А мне тогда уже будет тридцать два.

– Никогда бы не подумала, что ты настолько трепетно относишься к возрасту.

– Раньше такого не было.

– Почему все внезапно изменилось?

– Я видела, как Каппа смотрит на нее. Я его знаю, я не могу ошибаться.

– И мужчины, и женщины восхищаются талантливой балериной, когда видят ее на сцене. Особенно мужчины. Каппа ведь обожает искусство, наверняка он восхищается им, а не самой Тамарой.

– Он смотрел на нее иначе, не как на других балерин. Когда-то он так смотрел на меня… – Люсия прервалась на полуслове и подняла бокал: – Давай выпьем за нас, Шура. Будь что будет.

Шура, мило улыбнувшись, попыталась успокоить подругу.

– Вот увидишь, окажется, что ты ошибалась. Не расстраивайся, пожалуйста, – сказала она, хоть и чувствовала, что опасения Люсии не беспочвенны и вскоре дадут свои плоды.

– Поверь мне, я не сильно расстраиваюсь. Когда ты замужем за харизматичным и известным мужчиной, у этого есть своя цена. Пока Каппа честен со мной, я не против, чтобы он выбрал другую женщину. У каждого должен быть выбор. Если мы связали свои судьбы, это не значит, что мы должны отказываться от чего-то еще. К примеру, Стравинский открыто встречался с Верой Судейкиной, а его жена Екатерина Носенко мирилась с этим. Может, из-за детей, а может, из-за любви…

– Это не любовь, Люсия. Нельзя держаться за того, кто не хочет быть с тобой. Такая жизнь – сплошное мучение. К тому же ты продолжишь жить под одной крышей с мужчиной, который тебя больше не любит. Разумеется, если он вообще соизволит прийти к тебе. А ты тем временем не сможешь построить собственную жизнь.

– Да, дорогая, ты права. Но не каждая женщина согласится с тобой и не всякая пойдет на мировую. Есть те, кто будет мстить до последнего, и их довольно-таки много.

Слушая Люсию, Шура вспоминала прошлую зиму и хаос, в который ее втянули отношения с Аленом.

– Мне ли не знать… – меланхолично протянула она.

– Прости, дорогая, – спешно извинилась Люсия. – Мне очень жаль.

– Не извиняйся, Люсия. Мне было совсем не больно. Я ни дня не пожалела о принятом решении, а теперь еще и понимаю, на какой решительный шаг пошла.

– Это и хорошо. Давай выпьем за все хорошее.

Две молодые женщины подняли бокалы, словно желая наслаждаться тем, что у них есть, а не тем, что они потеряли и пропустили.

«Кафе-дю-Дом» проживало очередной вечер. За столами читали стихи, рассказы, фрагменты романов, художники находили меценатов, писатели – издателей; кто-то продавал картины, а кто-то клал свои мечты в карман, надеясь воплотить их в жизнь на следующий день.

Глава двадцать первая. Счастливая встреча в Ницце