Шура. Париж 1924 – 1926

Как бы они ни хотели не печалиться, когда поднялись бокалы, у всех в глазах заблестели слезы. Шура не проронила ни слова, а просто молча встала, повернулась к брату, обняла его и поцеловала в щеку. Отпив из бокалов, все уселись на свои места. Когда они принялись за еду, к ним вернулось привычное приподнятое настроение. Но в их жизни всегда находился повод для грусти. Даже когда они искренне заливались смехом, в глазах проскальзывала печаль. Им столько хотелось спросить друг у друга, столько узнать, но каждый молчал, боясь быть первым. И эту неловкую тишину нарушила Шура.

– Думаю, я нашла способ для мамы уехать из России, – сказала она.

Все взгляды устремились к ней.

– Ты серьезно? – спросил Владимир.

Шура кивнула.

– Не знаю, удастся ли мне. Но я хочу попробовать.

Николай положил локти на стол и подался вперед.

– Это практически невозможно, Шурочка. Как ты это устроишь? Ты не попадешь в беду?

– Я не беспокоюсь за себя, милый Коля. Но я веду себя очень аккуратно и осторожно, чтобы не навредить матушке. Кстати, вам должно было прийти письмо от Тины. Вы получили от нее вести? Прошло уже много времени.

Все отрицательно закачали головами – никакого письма не было.

– Тогда я сначала сообщу вам хорошие новости. Они, конечно, уже немного устарели, но я надеюсь, что с тех пор ничего не изменилось.

– Скажи, дорогая, что за новости? – нетерпеливо поерзав, спросила Татьяна.

Шура, понимающе улыбнувшись, сказала:

– Катя и Нина с мамой.

– О, моя Катюша… – Татьяна, сжав губы, заплакала.

Маргарита протянула руку и успокаивающе погладила ее по волосам:

– Успокойся, дорогая, видишь, она с бабушкой… Разве могут быть новости чудеснее?

– Я так переживаю за своего ребенка, – пробормотала Татьяна.

Николай подошел к жене и обнял ее.

– Не плачь, Таня, не плачь, – сказал он. – Увидишь, скоро все они будут с нами. Давай дослушаем Шуру.

Таня погладила руку мужа и, вытерев слезы, сказала:

– Прости, Шура, дорогая, – я пыталась себя сдержать, чтобы не испортить твой день, но это очень тяжело.

– Я знаю, Таня, знаю. Поверь мне, я тоже беспокоюсь за Катю. Но пока что это самая радостная новость, которая у нас есть.

– Понимаю. Большое спасибо за то, что поделилась с нами. Не знаю, почему письмо Тиночки до нас не дошло. Наша связь с ней постоянно прерывается.

– Я тоже не сразу получила письмо.

– Как будто почтальон идет пешком! – возмутился Вова. – Когда письмо наконец доходит до адресата, оно уже теряет свою актуальность…

– Какие еще новости? – перебила его Маргарита.

– Тина подала прошение в американский Комитет помощи Ближнему Востоку, те связались с их отделением в Тбилиси. Оттуда поступила информация, что наша мама, Нина и Катя все еще в Кисловодске, вместе. Поверьте, если бы я знала, что вы не получили письмо, то поделилась бы с вами раньше. Если бы Паня мог задержаться, возможно, мы бы смогли помочь им покинуть Россию. Но формальности затянулись, и он больше не мог ждать.

– В этих адских условиях невозможно чего-то дождаться, – ворчливо прокомментировал Николай.

– Да, мы не можем винить в этом Паню. В любом случае он терпеливо ждал, пока Тина вышлет деньги. Но даже они не гарантируют разрешение на выезд для мамы.

– И что же ты придумала, Шура?

– Я познакомлюсь с нужным человеком на этой неделе, Коля.

– Ему можно доверять? Кто это?

– Я еще сама не знаю. Он был очень близок с большевиками.

– С большевиками? – удивленно переспросил Владимир. – То есть из большевистской тюрьмы нашу семью вытащит большевик? Это не опасно? Не навлечет на нас беду?

– Не волнуйся, Вова. Именно поэтому я веду себя очень осторожно. Этот человек помогал людям в похожей ситуации и раньше, а сейчас он в Париже. Сначала я поговорила с этими людьми.

– Насколько мы можем быть уверены в том, что они говорят правду?

– Они все похожи на нас. Их семьи, как и нашу, разбросало по свету. Им ни к чему было мне лгать.

– Дорогая, у большевиков огромное количество шпионов. И все они притворяются беглыми эмигрантами. Они среди нас, и их единственная задача – следить за нами. И выявлять наших родственников, оставшихся в России.

– Да, Шура, – согласился Николай. – Нам нужно быть очень осторожными. И вправду, есть такие люди, которые способны помочь нам. Но это также может оказаться ловушкой. Я также слышал, что агенты большевиков внедряются в круг друзей и близких, притворяются семейными людьми, чтобы завоевать доверие.

– Я сомневаюсь, что у них есть дети, – вмешалась Татьяна. – Они отправили тысячи невинных детей в приюты и приемные семьи. Дети для них, должно быть, просто пешки, помогающие выполнять грязную работу.

Чем больше Шура раздумывала над сказанным, тем больше нервничала.

– Вы правы, – согласилась она. – Возможно, мне не стоило возлагать на свой план такие надежды.

– Ты поступила абсолютно естественным образом, – попытался успокоить ее Владимир. – И в данной ситуации пока что никто не пострадал.

– Верно. Я пока никому ничего не сообщила, а все справки наводила под другим предлогом. Они не знают ни имен, ни адресов – ничего.