Шурка

– Вот слушай. В ту пору я был сильным молодцем, ростом в три аршина да сажень в плечах. Помню, чистил недалече от села дорогу для барских саней. Прибежал младшой братишка, бледный. Ну, побёг. Во дворе матушка и бабка убиваются, батя в трясущихся руках бумагу с печатью доржит. А грамоту никто не знает… Что написано, не знають. Вот таки дела! Незачем мужику грамота, да и книжонок не было. Прискакал волостной дядька, кинул во двор бумагу, приказал старшего сына, то бишь меня, через два дня в армию приготовить. Снарядить и в волость отправить. Ну, думаю, солдатом, так солдатом. Что ж, судьбинушка такая. Всё одно, что тянуть плуг в поле, что в армии служить… хоть мир погляжу. Шурка, так и вышло!

– Да?! – удивлённо икнул внук. – Деда, а царя видал, ну хоть одним глазком? Какой он был, царь-батюшка?

– А как же, видал. Росточком не вышел. Думал, что у царя над головой звезда светится, оказался таким же мужиком, как все. Только голову высоко держал. И сыночка яго видал, мальчонка как все мальчонки… даже жалко стало. Ему бы бегать босым, парное молоко пить, коров пасти. И щёки враз бы разрумянились. Ну, да ладно, про армию буду сказывать. Мой батька пошёл к барину, тот жил за рекой, в каменном доме с высоченным крыльцом. Поклонились мы, значится, и сказывает батя, что Яшку в армию нужно снарядить. А барин не хотел лошадь давать, у бати тоже не было. Была избёнка низенькая, да хлев с курами. Мать с сестренками у барыни служила, а мы, мужики – в поле пахали, сёстры за барчатами ходили, а младший братишка для барского стола в реке раков ловил. Дал барин беззубую лошадёнку. Ну да ладно, когда служил при конюшнях, разных кляч повидал. Служил долго. Ушёл в армию при царе-батюшке, в Семёновку вернулся в смутное время. Ох, даже в плену побывал. Энто было ашо в первую Мировую, внучок.

– Да ты что?! – Шурка пробормотал:– Как же, ты, деда, живёхонький домой вернулся?

– Худой да вшивый, на поезде и подводах ехал, пехом шагал. Далёко шагал, домой хотелось… – кашлянул дед Яков. – Обменяли пленных германцев на русских солдатушек. Хо, вот что скажу, поверишь ли: запах каравая, картохи в мундире, лугового разнотравья во сне ощущал. Вот так, Шурка. Лучше нашей Семёновки места на всей земле не сыщешь. Энто точно знаю, дорогой мой.

Шурка обнял деда, вскоре уснул. Во сне вскрикивал, бормотал что-то бессвязное. На бравом коне дед проскакал мимо. Мальчик окрикнул его, попытался догнать, да плюхнулся в траву. Обидно, больно. Разрыдался. Подбежала Маруся, что-то бормотала и вскрикивала. Утирала ему слёзы.

Как Шурка хотел играть в хоккей

В избе тихо. Пахло кислыми щами и свежеиспечённым хлебом. Шурка проснулся, увидел встревоженное лицо матери: ореховые глаза, хмурые брови, морщина на переносице.

– Кричал, сынок! Видно, худое приснилось, – шероховатой рукой погладила Шурку по ржаным волосам: – воды бы принести…. тока полведра тащи! Не вздумай ведро поднимать.

Шурка накинул полушубок, влез в валенки и выскочил из избы. Посреди улицы галдела шумная гурьба старших мальчишек. Пробегая мимо, услышал, что залили какой-то каток. "Интересно, а что энто, – призадумался мальчик, вытаскивая из колодца вёдро с водой. – Нужно бежать за мальчиками». Из двора выскочила встревоженная мать.

– Что ты, что ты! Шурка, я сама, – бежала Авдотья, истошно крича и размахивая шалью. – Сейчас же поставь! Слышишь?!

Конечно! Тяжело вытащить из колодца полное ведро воды! Он смекалистый! Зачерпнул полведра… так легче. Ах, хочется помочь матери, та на ферме уработалась!

– Мамка, большие мальчишки побегли на каток! Я за ними! – Шурка убежал. На школьном дворе школьники носились с удивительными палками в руках, к валенкам привязаны странные железки.

– В футбол гоняют? А почто мяча нет? – Шурка подошёл к худенькой девочке с конопушками, кроличьем полушубке и старой шалью на голове. – Эх, как быстро носятся! А ты почто стоишь?

– Это хоккей. Жаль, девчонок не берут, – прыгала та, похлопывая посиневшими ладошками. – Глянь! Мальчишки гоняют шайбу. На полозьях, в руках клюшки.

– Ага. Вот бы так играть, – буркнул Шурка, уставился на блестящие полозья, скользящие по льду. Когда маленькая шайба залетала в ворота, игроки радостно заорали, размахивая клюшками. Он тоже кричал, пока не растянулся на льду. Девочка с конопушками помогла ему подняться на ноги, отряхнула снег с полушубка. К ним подскочил худощавый игрок в пушистой шапке-ушанке: – Считать умеешь, малец?

– Конечно! – Шурка потирал, ушибленные коленки и морщился от боли. Он же мужик! А мужикам реветь не положено.

– Я тоже могу считать, помогу, – защебетала девочка с забавными конопушками. – Что нужно считать?!

– Нужен судья. Когда чья-то команда забьёт шайбу, запомнить и считать, – пояснил игрок, кашлянув, добавил со смехом: – Не перепутать, кто забил. Понятно?! А то во!

И погрозил кулаком, а для пущего устрашения покрутил перед носом Шурки и незнакомки с конопушками.

– Угу! – в один голос ответили Шурка и девочка. Переглянулись, не понимая, кто такой судья и что он делает. Поморщились, одновременно переглянувшись.