Шурка

Шурка поднатужился, поднял железную щеколду, но деревянные ворота не отворились. Возвращаться домой не хотелось, Марусины пирожки и дедов подарок нужно передать. Как назло, Гришка, стоял у окна и размазывал слёзы по бледному лицу: – Погодите! Скоро мамка придёт. Отворит ворота.

Шурка плюхнулся на завалинку, отвёл глаза, слабо улыбаясь. Что делать? Гришку жалко так, что самому реветь охота. И силёнок не хватает, чтобы отворить ворота.

–Ладно, подождём. Тока чуток – Сёмка взмахнул веточкой, слегка задев друга за рукав, ехидно хихикнув: – Э-ге-гей! Защищайся!

– Ах, так?! – Шурка вскочил, подняв с земли веточку длиннее: – Сам защищайся! Вот задам сейчас!

Мальчики размахивали веточками как настоящими саблями. Поскользнулись. Свалились в грязный снег. Гришка ползал в грязи и жалобно попискивал.

Шурка испуганно вскрикнул: – Сломал?! Дрожащей рукой вытащил дедов подарок, подмигнул. По очереди с Сёмкой дудели в свистульку так, что разболелись щёки. Дрожа от холода, сьели Марусины пирожки. Вздохнув, Шурка спрятал в карман свистульку. Махнул на прощание друзья: – Пошёл домой. Замёрз что-то.

Гришка устало зевнул: – Вздремну немножко. Ещё придёте?

– Ага, – стуча зубами, чумазый Сёмка промямлил: – Везёт тебе, Гришка, в тепле сидишь. А мы, как сосульки, замёрзли.

Морозным утром Шурка спешил к другу, за ним увязались сестрёнки. По заснеженной тропинке семенила Маруся, следом Татьянка. Ворота со скрипом отворились. Вбежав в Гришкину избу, Шурка заорал: – Здорово Гришка, дружище.

Из сундука выпрыгнул взъерошенный Сёмка: – А-а-а-а!

– Ну-ну! – Шурка пригрозил кулаком, высунул язык. – Что удумал?!

Девочки тихонько взвизгнули. Татьянка уткнулась в плечо старшей сестры, та сердито топнула ногой, погрозив пальчиком: – Фу, ты! Сёмка глупый. Испужал, окаянный!

Облегчённо выдохнув, положила узелок на лавку. Дрожащими руками поправила старую шаль: – С выздоровлением, Гришка! Ах, дома хорошо?!

Но тот молчал, переглядывался с Сёмкой и Шуркой. Потоптавшись у порога, сестрёнки развернулись и выскочили за дверь.

– А почто приходили-то? – чихнул Сёмка, пожимая плечами. – Почто пирожки, не понятно.

– Как почто?! – стушевался Шурка. Кашлянул, смущённо покраснев. – Гришку повидать… соскучились.

Шурка глянул в окно. Сестрёнки неторопливо брели по сельской улице. Вот и завернули к избе. Можно спокойно играть с друзьями. Расправив руки в стороны, как лётчики носились по избе. Сёмка прыгал с печи, Шурка с Гришкой прыгали со старого сундука, отчаянно жужжали.

Потирая ушибленный лоб, лёжа на полу, Гришка пробормотал: – В больнице почему-то меня кликали Григорием. Во! Не знал, что я – Григорий!

– А меня кликали Александром, – отвёл глаза Шурка. Не привык к такому обращению. – Когда вырасту, так меня будут звать-величать.

Сёмка удивлённо присвистнул, почесал затылок: – А меня как? Всегда был Сёмкой. Мамка с папкой так кличут… да все в селе.

– Как? – Шурка с Гришкой растерянно переглянулись. – Не знаем. Нужно спросить у взрослых.

Гришка рванул во двор, не хотел сидеть в избе. Через неделю носился по селу. Шурка забежал к другу. А на воротах висел огромный замок. Не застав друга несколько раз, решил, что тот выздоровел.

Как дед служил в армии

Шурка скатился с горы. Ушанка слетела. Оглянулся. Ага, в сугробе валяется. Нацепил и помчался домой. Эх, маманя заругает! Вона солнце висит над рекой! Пора, пора! На крыльце вытряхнул снег из валенок. Хорошо зимой, кругом бело! Снег, снег, снег! Жалко деда, тот кряхтел с утра до ночи, редко слезал с печи. Жаловался, что кости мёрзнут.

– Деда, а ты пробегись по селу. Враз согреешься, – Шурка шмыгнул простуженным носом, прихлёбывая горячий чай: – Эко, так лежать, захвораешь. Точно!

Дед недовольно махнул рукой, но ближе к обеду взял палочку и побрёл по селу. Иней поблёскивал на бороде, щёки зарумянились, глаза повеселели; опёршись на палку, неспешно болтал с сельчанами. Вернулся в избу раскрасневшимся лицом.

– Эко, полтинник скинул, – дед Яков подмигнул внуку. Выдохнув, пригладил бороду и крякнул: – Давно энто было. Помнится, в армию собирали меня, тоже зима была и снега много… все избы занесло, тока трубы торчали. Мать выла, а мне хоть бы хны. Даже немного обрадовался, что мир увижу, себя покажу

– Деда! А почто мать выла? – Шурка вытаращил глазёнки, непонимающе пожал плечиками. Нахмурившись, добавил: – как собака во дворе или как волк в лесу?!

– Ревела, значится, как все бабы ревут. Так, надолго уходил служить. Соображаешь?! – дед скинул залатанные валенки, полез на печь. Ворочался долго, устраиваясь на пологе. – Не надеялась, что вернусь в Семёновку. Вона, сосед Ванька ушёл служить, да не вернулся.

Следом запрыгнул и Шурка. Завернулся в старый тулупчик, чихнул и притих, уставившись на деда. Тот ухмыльнулся в седую бороду: