Шурка

Шурка жалобно икнул, толкнул локтём Марусю, что-то ей шепнул на ушко. Та хихикнула, одобрительно кивнула и убежала в сени. Вскоре протянула учительнице деревянный самолётик: – подарок.

– Школе, – мальчик пробормотал: – Можно?!

– Конечно! Надо же, самолётик, как настоящий! – Александра Васильевна вертела в руках деревянный самолётик с красными звездами на крыльях и сломанным хвостом. – А не жалко?

– Не, – видя, как самолётик улетел в сумку, Шурик украдкой вздохнул. Уставился в окно. Дождевые капли стучали об оконное стекло и тонкими ручейками стекали вниз. – Не жалко.

Невольно закусил губу. Дед ещё смастерит. Прислушался. Учительница рассказывала сестрёнкам о диковинных птичках и букашках. Девочки слушали, широко раскрыв глаза. Шурка вспомнил, как летом находил в траве божью коровку, подсаживал на пальчик и пел ей песенку. Алая букашка ползала по ладони, щекотала пальчики, а потом улетела к деткам.

– Ой, боюсь! Страшно, – Татьянка жалобно захныкала, уткнулась в плечо учительницы, схватив её за руку. – Сулка, глянь!

Чего испугалась малышка? Приблизился к ним, мельком заглянул в букварь. Невольно фыркнул: – Ой! Это же щенок… маленький. Не бойся. Собачка добрая, не кусается.

– Саша! Посмотри, собачка, – учительница улыбнулась: – Подойди.

Наконец, заметили его! Промешкавшись, кинулся к сестрёнкам, обнял их. Эх, рисованных щенков испугались… девчонки. Помнится, весной Марусю укусил соседский Шарик. Сколько слёз было! Татьянка подбежала к сестрёнке, обняла её и заревела громче.

Когда учительница ушла, дед подмигнул: – Шурка, слышь! Почитай чаго! А мы послухаем!

Шурка плюхнулся на скрипучий сундук, накрылся отцовским тулупом, читал сказки по слогам. Притихшие сестрёнки и дед слушали, по несколько раз просили прочитать «Репку». Даже придумали сказку «Картоха». Из подпола вытащили ведро картошки, рассыпали по полу, собрали в корзину и высыпали в сундук.

Вскоре зарядили холодные дожди. Пронизывающий ветер выл в печную трубу, трепал деревья и срывал последнюю листву. Дед и сестрёнки не спускались с печи. Стало совсем грустно.

Как Шурка убежал из дома

Авдотья готовила ужин. В печи томилась огромная сковорода со щукой и овощами. Маруся с Татьянкой накрывали на стол, Шурка им помогал. Из сеней послышалось негромкое мяуканье.

– Мамочка, глянь-ка! Кошечка! – взвизгнула Татьянка, захлопав в ладоши. Приоткрыла входную дверь: – Кис-кис-кис…

В избу юркнул рыжий кот. Прижав ушки, спрятался у порога за веником. Спустя какое-то время, обошёл всех домочадцев, сидящих за столом, остановился возле Авдотьи.

– Ой, – взвизгнула Маруся, спрыгнув с табурета. – Видала этого пушистика возле двора бабы Груни… вроде. На завалинке дрых.

– Рыбку почуял, – Шурик покосился на кота, тот принюхивался к запаху из печи, свернувшись калачиком под столом.

Дед Яков крякнул: – Ишь! Видать коту понраву щука.

Витал запах тушёной рыбки, щука почти готова. Кота угостили щучьей головой и хвостом. Мурлыкая и хрустя, тот грыз косточки. Потом снова свернулся калачиком и заснул.

– Пусть живёт, – Татьянка погладила спящего кота по шерстке. – Рызык… хороший.

Кот остался. Облюбовал сундук возле печи. По утрам крутился возле Авдотьи в надежде, что та накормит его, за Татьянкой и Марусей бегал по избе. Шурке было не до кота. Дед Яков заметил, что внук украдкой вытирал слёзы на крыльце. Присел рядом. Обнял. Подбежала Маруся, виновато потупившись, положила на колени тетрадный листок: – От Ляли. Забыла… прости.

У Маруси много забот. Нужно кур накормить, избу прибрать, за Татьянкой смотреть. Шурка развернул бумагу, прочитал: «ШУРКА, ВЫЗДОРАВЛИВАЙ!» Вытер слёзы. Все его покинули: Гришка в больнице, Сёмка пропадал где-то, Мишка редко забегал. Эх, Ляля уехала, самая красивая и умная девочка на свете!

Октябрь. С утра хлестал противный дождь. Авдотья вернулась с дойки, Маруся и Татьянка ревели на крыльце: – Сулка пропал!

– Как пропал? – Авдотья рухнула на крыльцо, передёрнулась и обняла заплаканных дочерей: – Куда убёг? Ведь голова кружилась. Еле-еле ногами передвигал.

– Нет Сулки, – пробормотала Татьянка, слабо всхлипывая и причитая: – деда в сколу посол. Мозет, туда побег Сулка.

Авдотья обежала двор. Закрывая дверь в сарай, поскользнулась и свалилась в грязь. Разрыдалась от бессилия. Охая и ахая, поднялась на ноги, скомандовала дочкам: «Ступайте в избу» и выскочила со двора. Расспрашивала встречных сельчан: «Шурку не встречал?!» Никто его не видел. Подбежал бледный Мишка, пожимая плечами, заикался: – Не знаю, не видал… тёть Авдоть.

– Может, рыбу удит? – сетовали соседские бабы, покачивая головами: – Хотя, непогода… улова нет…

– Удочки в сарае висят. Зябко у реки. Да и хворает. Сынок, Шурка, – взвыла Авдотья, бессильно заламывая руки. Махнув рукой, побежала к школе. Возле крыльца плакал дед Яков.

Смеркалось. Возле двора гудела встревоженная толпа. Хмурые мужики удерживали на поводках собак, встревоженные бабы истошно вопили. Авдотья рухнула рыдала на завалинку: «Сынок… Шурка… Шурка» .