Шут

Что-то такое было в выражении его лица, отчего сердце учащенно забилось. Неуклюже поднявшись, девушка поставила между ними стул. Кицунэ тихо рассмеялся и коснулся ее руки кончиками пальцев. Сцепив зубы, она принялась огибать стул, пока он медленно подкрадывался к ней. Его холеные пальцы прошлись по спинке кресла. Уголок его губ приподнялся в ухмылке.

– Такая пылкая и в то же время такая нежная, – прошептал кицунэ.

Тэмпест ощетинилась. Совсем она не нежная. Пайр перед глазами поплыл, и она резко вдохнула воздух, когда кицунэ прижал ее к спинке стула. Она едва осмеливалась дышать. Пальцы мужчины нежно скользнули по ее шее и щекам. Множество эмоций замелькали в его глазах слишком быстро, чтобы их различить. Он весь пылал: то теплым и успокаивающим огнем, то обжигающим.

– Такая нежная кожа, – прошептал Пайр, проводя пальцем по скуле Тэмпест. Девушка вытащила клинок из ножен на бедре, который издал шипящий звук, но мужчина не сдвинулся с места, как и она сама.

– Я не настолько нежная, как ты считаешь, – сказала Тэмпест таким же тихим голосом, под стать шепоту Пайра.

Палец мужчины скользнул к ее горлу и слегка погладил.

– Я буду вновь и вновь возвращаться к тебе, – пробормотал Пайр.

Он подался вперед, коснувшись дыханием лба Тэмпест. На горле Пайра забилась венка, и девушка облизнула губы. Он пристально наблюдал за движением ее языка, и по телу пробежала дрожь.

Дура. Борись. Сделай что-нибудь. Не смей поддаваться.

Он улыбнулся – искренней, нежной улыбкой, а не озорной или саркастической, всезнающей ухмылкой. А затем приблизился. Губы соприкоснулись с губами, и как только Тэмпест резко вздохнула, он поцеловал ее.

Пайр прижался к ней, накрыв ее рот своим, пробуя на вкус, мягко проводя языком по губам. Адское пекло. Широко распахнув глаза, она чувствовала под своей ладонью широкую мужскую грудь. Тэмпест сжимала между ними клинок, пытаясь держать Пайра на расстоянии. Но это лишь иллюзия. Если бы Шут захотел зайти дальше, то смог бы, но кицунэ ничего такого не делал.

Пальцы девушки на его торсе дернулись, и она ахнула, ладонями чувствуя напряжение в этих мышцах. Из ее горла вырвался странный звук. Чертов вздох. Она целовала его, позволяла ему целовать себя.

Словно почувствовав ее отстраненность, Пайр остановился. Янтарные глаза вглядывались в лицо девушки. Брови мужчины сошлись на переносице, глаза сузились. Обхватив лицо Тэмпест ладонями, он прильнул к ее губам. Он заявлял на нее права. От первого удивительного касания его языка она замерла, и тогда он сильнее прижал девушку к стулу, жадно впиваясь в ее рот.

Слишком. Они заходили слишком далеко. Он должен остановиться.

Ты теряешь себя.

Глава семнадцатая Тэмпест

Тэмпест прервала поцелуй и влепила Пайру пощечину. Ладонь горела, когда она отдернула руку. Щека Пайра покраснела. Тэмпест смерила его взглядом, хотя больше всего злилась именно на себя. Он играл с ней, а она попалась в его ловушку.

– Как ты посмел…

– Как я посмел? – горячо перебил он. – Не веди себя так, будто я здесь главный злодей.

Ладонь Тэмпест покалывало. Черт, снова захотелось влепить ему пощечину.

– Ты зажал меня. Я не просила оказывать мне твое нежелательное внимание.

– Нежелательное внимание?

Его высокомерия будто и не бывало, а прекрасные глаза застыли, уставившись на Тэмпест. Пульс учащенно стучал у нее в горле, пока Пайр молчал. Она ожидала упреков, или сарказма, или высмеивания «чрезмерной реакции» на такое поведение. В сто раз хуже казалось бездействие. Пайр медленно выставил перед собой руки, а затем бросился прочь. Она уставилась ему в спину, наблюдая, как он рывком распахивает дверь и захлопывает ее с такой силой, что на стенах задрожали картины. Ошеломленная, Тэмпест не двинулась с места. Она все еще чувствовала его вкус на губах. Вместе с адреналином внутри поднимался гнев. Да как он посмел вот так сорваться с места!

– Это ты виноват! – закричала она в закрытую дверь.

Ее не мог услышать какой-нибудь обычный человек, но она была готова поспорить, что уши Шута уловили этот рев.

– Ты виноват!.. – снова закричала она, хромая к своей кровати. Девушка упала навзничь и откинулась на подушки. Адреналин покинул ее организм так же быстро, как и появился. Руку адски жгло. Тэмпест уставилась на открытую рану в том месте, где кожу рассек хлыст Мэла. Понадобится немного Мимикии, иначе на заживление уйдут недели. Но часть ее больше никогда не хотела приближаться к лекарству. Благодаря растению на полное заживление плеча, ноги и лодыжки уйдет около суток, дальше покажется, будто этих травм никогда и не было.

Как будто на нее никогда не нападали. Как будто Оборотни на нее не нападали.

Все больше и больше Тэмпест казалось, что ее действия ничтожны перед лицом всего происходящего. Если бы она ничего не предприняла, то, конечно, все могло бы стать только хуже, но как только ей удавалось сделать нечто стоящее, ситуация только ухудшалась.