Шут

— Вы хотите сказать…? — сердце моё застучало сильнее.

— Ты в курсе, что в нашем городе живёт человек с такой же фамилией, именем и отчеством, как у тебя? И разница в возрасте у вас в один год.

— ???

— Главврач мне всё это поведал. Твой однофамилец попал к ним на обследование. Тут-то всё и открылось. Это у него рак. В прошлый раз именно его анализы в твою карточку по ошибке вложили. Так звёзды легли, что вы одновременно флюорографию проходили и анализы сдавали.

Теперь уже мне потребовалась минута на осмысление сказанного, спустя которую я спросил:

— Так я не болен?

— Говорю, анализы перепутали. Фамилия, имя — всё совпадает, а на год рождения не посмотрели. Не веришь, сходи, сделай флюорографию, убедись.

Теперь уже больше минуты мне требуется на осознание. Выходит, болезни нет? Совсем? И я не умру? Я здоров? Теперь по утрам не надо прислушиваться к себе? И мой кашель — обычная простуда или кашель курильщика? Бред какой! Всего лишь перепутали анализы и украли у меня несколько лет жизни. Ну, Россия! Ты не перестаёшь поражать меня. Я здоров! Здоров! У меня теперь есть будущее. Можно наконец-таки прилепиться к любимой женщине и разрешить ей рожать. Теперь можно.

Мы давно уже выбрались на трассу, проехали пост ДПС на въезде в областной центр.

— Тебя домой завезти или ко мне поедем? — спрашивает мер.

— А? — переспрашиваю я. — Наверное, к Вам.

В голове сумбур. Я ещё не готов остаться один на один с такой новостью.

— Домой, — приказывает водителю мой спутник.

Машина сворачивает на окружную дорогу, минуя областной центр стороной.

— Моя всё равно не спит, — смотрит на меня мэр, — позвоню, скажу, чтобы накрывала на стол. Надо же отметить твоё выздоровление. Ты как, не против?

Киваю согласно. Мэр отзванивается супруге, даёт распоряжение. Та не «пылит», приучена или просто умна.

— Знаешь, — говорит он, убирая мобильник, — есть в этом особый кайф — спасать людей. Не выручать, а именно спасать. Топить гнид приятно и спасать нормальных людей тоже приятно. Чувствуешь себя таким значимым, благородным.

Скорее всего, он прав, и я рад за него, а также за себя, внезапно излечившегося. Но что-то продолжало тревожить. Что? Ах, да!

— А почему я больше не вернусь к губернатору? — вспоминаю я.

Мэр отчего-то опять хмыкает:

— Я долго не мог понять тебя. Вроде не еврей (пробивал тебя), а без тормозов, лепишь в глаза, словно у тебя несколько жизней. И не юродивый в тоже время. А как про твой рак узнал, всё стало на свои места. Так, как ты изгаляешься, шутят лишь те, кому терять нечего, кто стоит на краю могилы. Осторожность — враг твоей профессии. Шут — это тебе не клоун с утверждённой худсоветом программой. Думаю, выздоровев, ты стал профнепригоден. Теперь тебе есть что терять, и осторожность тебя сгубит. Губернатору ты нужен прежним, отчаянным. Осторожных у него и без тебя хватает.

Что ответить, не знаю. По-новому жить не пробовал.

— У меня тут есть на тебя виды, — продолжает мэр. — Приедем, посидим, обсудим. Глядишь, и срастётся.

Ночная дорога с неясными тенями по обочинам убегает назад. Из динамиков льётся грустная мелодия «Chi Mai» Энрико Марриконе. Под неё на шикарной машине меня везут в новую жизнь. Новую старую или совсем новую? Пока ничего не могу сказать. Время покажет.