Не, тут пока не складно... Ну, ничего! Мы с тобой, Ваня, вместе это докаламбурим... Вместе! Дай только срок!
Повалил пар. Появился Шапский с вениками. Левый глаз у него перевязан повязкой. С шумом ворвалась шутовская команда, загремела шайками, заплескала водой. Сорвали с Балакирева одежду, расстелили на полатях, Шапский затряс вениками, засвященнодействовал.
Шапский
Расслабсь, Ваня! Не кнутом же огуливаю... От веничка березой начнешь пахнуть, сок побежит, почки набухнут... И-ех! И-ех!
Стони, Ваня! Кричи! Шоб тот свой крик в пыточной перекричать... И-ех! Ты если на меня обиду имеешь за прошлое, то зря. Я ведь тогда, считай, спасал тебя от беды!.. Это у нас, у кнутмайстеров, такая хитрость имеется: кого очень любим – бьем кратко, но сильно!.. Чтоб подследственный сразу в бессознательность улетал и ничего лишнего на себя наговорить не мог... Уж на меня и обер-прокурор гневался! Погоди, говорит, махать, он сейчас в чем-то уже признаться хочет... А я тебя – р-раз! – поперек спины, и ты снова в отключке... Можно сказать, от плахи спас!
Балакирев
Спасибо, князь-папа. Век не забуду!
Шапский
Сочтемся!.. Ты сейчас команде нашей очень надобен. Русского шутовства ведь и не осталось. При дворе Голштинские да Остерманы верховодят. Моду завели шутковать только на немецкий манер... А какие у немцев шутки: воздух подпортить да на яйцо сесть?.. Дикость!.. Наследника, мальчонку Петрушу Второго, и того испортили... Научили забаве – шуту на голову яблоко поставить да из лука стрельнуть... «Вильгельм Телль» шутка прозывается.
Балакирев
Это он тебе левый глаз-то?..
Шапский
Правый. Теперь остатний левый специальной кольчужкой прикрываю... Ты тоже поостерегись, когда к нему поведут!
Балакирев
Зачем? Нет... Я свое отшутил! Я в отставку надумал проситься... Домой... В деревню.
Шапский
Рано в деревню... России послужить надо, Ванька!! Остынь!..
Балакирев взвизгнул. Шуты накрыли его простыней, туго запеленали, убежали со смехом.
...Появилась фрейлина Головкина, сняла простыню.
Головкина
Здравствуй, Ванечка!
Балакирев
...Ой! Срам! Сударыня, я ж голый!
Головкина
Да чего ж стыдиться, Ваня? Мы ж при дворе служим... Да и что енто за срам, коли он у тебя в одной ладошке поместился?..
Иди ко мне, глупенький.
Балакирев
Зачем?
Головкина
Не боись... Дурного не сделаю.
Иди, кому говорю! Велено тебя побрить-постричь на европейский манер...
Балакирев перекрестился, подошел, сел. Головкина ловко намылила ему физиономию, заработала лезвием.
Височки нынче носят короче... А усики – ниточкой али таким «саксонским червячком»... Не дергайся! Я ж стараюсь...
Балакирев
Благодарствую, сударыня. Но я за прошлые ваши старания цельный год отсидел.
Головкина
Думаешь, я донос на тебя писала?
Балакирев
Думать в тюрьме не положено. Показали – прочитал.
Головкина
Это меня Ягужинский заставил. Сама ж была против... Вот те крест! Со слезами писала – так тебя было жалко... Но нынче – все! Переметнулась.
Я нынче под Шафировым. Он обходительней и к царице нынче ближе... Тебе, кстати, тоже гостинчик прислал...
Балакирев
Не нужен мне ваш гостинчик! Ничего не нужно! Домой я уезжаю! К маменьке!
Головкина
Чего орешь? Придет срок – пошлют и к маменьке... А нынче при дворе она служит. И Дуня твоя тоже при дворе... И ребеночек...
Балакирев
К-какой ребеночек? Чей?
Головкина
Говорят, твой... вроде... А может, и не твой? Какая разница, Ваня? Мы все здесь, при дворе, как одна семья...
С шумом входит Меншиков.
Меншиков
Иван! Сукин кот! Где ты? Не один, что ль?
Головкина
Один он, один...
Меншиков
Пошла вон! Бесстыжая! Придумали на курляндский манер с мужиками париться...
Головкина
А то я с вами на русский манер не парилась...
Меншиков
Иди отсюда, кому говорю!
Головкина испуганно убегает.
Совсем в России порядка не стало. Уж и в бане под каждой шайкой – шпиен... Ну, здорово, Иван!
Балакирев
Здравствуйте, Александр Данилович!
Обнялись.
Меншиков
Вот мы и снова свиделись. И снова ты голый, как тогда в полку... на дежурстве, когда первый раз увидел.
Фу! Как она тебя Шафировым-то провоняла... Придется дух его перешибать!