Шут и слово короля

— Уходи, шут. И помни, я запрещаю тебе искать встречи с леди Аллиель Кан, со мной, с королем, с королевой Кандиной! Ты понял? Запрещаю! Особенно с глупыми просьбами! А также запрещаю просить руки этой леди и даже намекать на подобное! И шутить на этот счет — тоже! Уходи немедленно. Вы, юная леди, останьтесь…

Королева колокольчиком вызвала пажа, которому поручила позвать леди Калани. А Эдину, естественно, пришлось поклониться и уйти немедленно.

Он все испортил. Или — они все испортили?..

Неважно.

Королева еще немного поговорила с Аллиель, не выяснив ничего нового, прочитала ей длинную и долгую проповедь, собрав в кучу все то, что сама бы услышала от родственников в аналогичной ситуации. И отпустила, заплаканную, в сопровождении леди Калани. Но устными запретами дело не ограничилось. Уже через час в коридоре перед дверью Аллиель появились двое стражников. Помимо этого, ей заменили горничную и срочно переселили к ней одну из фрейлин, чье поведение было безупречно, а самой Аллиель запрещалось выходить из своих комнат без сопровождения старшей дамы.

Эдин скоро убедился, что ему не позволяют приблизиться к личным покоям короля — стражник просто преградил путь и посоветовал пойти побродить где-нибудь еще. Собственно, просить руки Аллиель у короля Эдин пока не решился, скорее потому, что не верил в действенность такого шага, а поблизости от королевских покоев оказался без особой причины. А вот королева Кандина — она бы стала ему помогать? В это тоже не верилось. Вот если бы сам Граф попросил ее! Но Граф ясно дал понять, чтобы на него Эдин не рассчитывал. Он лишь дал ему «Виолику».

Граф дал ему «Виолику», которая ждет в Галлете. «Виолика», самая быстроходная шнекка в Тасане! Что это, как не предложение бежать?

Но куда, и как?

Точнее, он-то сбежит запросто, но Аллиель?..

Когда Эдин попросил леди Калани об еще одной встрече с Графом, та чуть ли не зашипела на него.

— Занимайся своими делами, шут! Граф сам решит, когда с тобой встретиться!

Заниматься своими делами?!

Эдин уже не раз подумал о том, что, может быть, Граф действительно задумал что-то в обход него?

Но выдать Аллиель за барона Лажана — это же не может быть всерьез! И что мешало Графу так и сказать? Почему он предложил Эдину самому принимать решение, самому действовать?

А если попытаться переговорить с королевой Кандиной, застав ее в кухне? Она ведь частенько что-то готовит? И потом, где Кандина, что-то не видно ее ни на королевских завтраках, ни на общих королевских выходах? Именно от кухарок Эдин узнал, что Кандина на несколько дней уехала из Лира.

Что значит — несколько дней? Их и так слишком мало! И они проходили один за другим. До свадьбы Аллиель уже осталось шесть дней, пять…

Ежедневно полагался торжественный выезд в город, присутствие на королевских завтраках, обедах и ужинах, охоты и прогулки, иногда ужин переходил в бал в большом зале. Праздничную беззаботность королевского двора немного портила болезнь принца. Простой на первый взгляд вывих не желал излечиваться, воспалился сустав, и теперь Эрдада активно пользовали доктора, он или не выходил из своих комнат, или его носили в кресле.

И вдруг — внезапный отъезд маркграфа Сарталя.

Эдин не видел его последние дни — похоже, Верки проводили время вне замка. И вот…

Говорили, что маркграф даже не испросил разрешения на отъезд у короля, как полагалось, просто известил его письмом. Неслыханное нахальство! Лишь письмо, а потом, под вечер, сартальские шерки подняли якоря и ушли в море. Король не подавал вида, что задет и рассержен, но при дворе только об этом и судачили.

А ведь маркграф помнится, сам предлагал им с Аллиель содействие в побеге из Лира! И вот — он уехал, и увез Якоба и Милду. Даже попрощаться не удалось!

Нет, хватит медлить.

Уже на следующее утро Эдин спросил Рая Диндари, который знал о его неудачном сватовстве:

— Если бы мы с Аллиель захотели сбежать, ты помог бы нам?

— Да запросто, — тот даже не раздумывал. — Только как? Я имею ввиду, как утащить Аллиель у стражи из-под носа? Ты уже придумал?

По правде говоря, Эдин другого и не ждал.

— Да есть у меня кое-какие мысли…

И главной трудностью казалась невозможность сговориться с самой Аллиель. Она теперь выходила лишь на полдник у королевы, сидела там между бароном и леди Нер, и по замку ходила в сопровождении той же вечно недовольной леди. Можно было ожидать, что Раю, как родственнику, разрешат ее навещать, но не тут то было — Рая тоже не пускали к кузине, и ни под каким видом не соглашались оставлять их где-либо наедине. Когда Рай захотел передать Аллиель книгу, пришлось делать это через леди Нер, которая тут же пролистала томик — значит, передать в книге письмо не удастся. Зато им оставались взгляды украдкой, и фразы, брошенные иногда, которые можно было истолковать так или иначе. Королева могла бы запретить Эдину бывать на ее полдниках, но, к счастью, не запрещала.

Барон Лажан, похоже, предупрежденный, походил на цепного пса, который почти не отрывал взгляда от Эдина. Застав его однажды под окнами Аллиель, он выхватил меч и приставил его к животу юноши.