Шут (СИ)

  Лестницу он, разумеется, преодолеть не сумел бы, поэтому дюжий Терман, помощник кузнеца, без лишних раздумий подхватил Шута на руки, точно барышню какую, и в таком виде доставил в опочивальню. Хорошо, что дверь оказалась не заперта... Терман был хорош в кузнице, но со знатью дел почти не имел, поэтому он просто сгрузил господина на постель, а потом, нерешительно потоптавшись, пробормотал что-то вроде 'разрешите откланяться' и спешно ретировался.

  - О боги... Как же мне худо... - простонал Шут, сползая с кровати на пол, ибо остатки ужина еще просились вон, а испачкать свежие простыни ему хотелось меньше всего.

  'Опять на полу... - подумал он. - Только на этот раз действительно пьяный... Какой же я пьяный... дурак... И ведь никто не заставлял, силком не лил этот проклятый ром... Чем только думал...'

  Очнулся Шут, когда дверь вновь открылась, и ему удалось разглядеть пару хорошеньких ножек в простых козловых сапожках.

  - Мирта... - выдохнул он еле слышно, силясь оторвать голову от ковра. - Это ты, моя добрая фея?

  - Да, господин... - сапожки приблизились. Шут собрал волю в кулак, а глаза в фокус и изобразил на лице подобие улыбки:

  - Хвала богам, они услышали мою молитву. Только ты способна облегчить страдания пьяного шута... Умоляю, принеси скорей ночную вазу - под крышкой мой ужин не будет смердеть так ужасно.

  - Да, господин, - девушка тихонько засмеялась. У нее был чудесный звонкий смех, от которого Шуту даже стало немного легче. - А потом, с вашего позволения, я накрою вас пледом... На половике-то нынче холодно спать, ночь будет морозная.

  Когда Мирта ушла, Шут не сразу уснул. Перед взором его кружили видения минувшего дня, особенно назойливо почему-то вспоминался небритый монах... Он так походил на брата Бареона, что когда-то отдал Шута Виртуозу...

  Новый хозяин сразу сказал Шуту, что тот попал к артистам вовремя. Самый возраст, чтобы начинать учебу их непростому ремеслу - пять лет. Шесть, конечно, хуже, но можно. А случись им приехать еще годом позже - и Виртуоз не согласился бы взять чужого мальчишку, чье тело уже утратило ту гибкость, которая свойственна лишь малым детям.

  Учить его начали с первого дня. И поручили это молодому акробату Дейре.

  Занятия с этим юношей походили на праздник. Акробат был добр и мягок, никогда не принуждал Шута силой, а всегда соблазнял возможностью научиться делать так же, как он сам. С ним было весело и ничуть не страшно. Шут доверял Дейре настолько, насколько может доверять человек, которому ни разу не довелось упасть всерьез. Что бы ни приходилось ему делать - глубокие прогибы назад или стойку на руках - Шут всегда был уверен, что сильные руки старшего товарища, подхватят его и не дадут заработать ни одного синяка.

  С Виртуозом все было иначе... Жестче, больней и проще. Хозяин труппы никогда не церемонился со своими артистами.

  Шут хорошо запомнил тот день, когда после подготовительных растяжек и многочисленных веселых упражнений с Дейрой он оказался в руках Виртуоза, который с усмешкой заявил, что пришло время серьезного обучения...

  Хозяин сел на коврик, расстеленный по траве у озера, где они остановились, ухватил Шута за бока и уложил себе спиной на колени так, что голова того свесилась к траве, а ступни оказались в больших и сильных руках хозяина... И эти руки медленно, но неумолимо разгибали Шутовы ноги в стороны до тех пор, пока не коснулись ими, разведенными на всю ширину, коврика. Шут кричал страшно, слезы против воли фонтанами брызнули из глаз - подобной боли испытывать ему еще не приходилось... Он успел тысячу раз проклясть новую жизнь и распугать своими рыданиями всех окрестных птиц. Но Виртуоз на этом не успокоился и велел ему самому садиться теперь в 'струну'. Все еще всхлипывая, Шут уперся руками в коврик и раздвинул ноги так широко, как только мог. В какой-то момент напряжение и без того растянутых в паху мышц достигло предела и переросло в тупую боль, не позволяющую сесть ниже. А до коврика еще оставалась целая ладонь, а то и две.

  - Глубже, - спокойно жуя стебелек травы, велел Виртуоз.

  - Я не могу!.. - захныкал Шут, с мольбой глядя на хозяина.

  - Можешь, - ответил тот, сплюнул травинку и со всей силы надавил Шуту на плечи...

  После этого Шут уже не сумел даже встать. Виртуоз легко подхватил его, заплаканного и несчастного и, держа подмышкой точно кулек с сеном, отнес к озеру.

  - Поплавай немного, - мягко сказал он, опуская Шута в воду. - Это поможет.

  Но если вода и помогла, Шут этого не заметил - до самого вечера он ходил враскорячку, едва переставляя ноги. А на следующий день все повторилось. И через день тоже. Но спустя неделю Шуту уже не требовалась помощь, чтобы самостоятельно удерживать ноги разведенными на всю ширину.