Шут (СИ)

  - Да уж... Верными ваших подданных не назовешь.

  Шут лишь вздохнул - что тут скажешь...

  Ступени закончились, и он отворил перед принцессой дверь на открытую галерею, которая опоясывала дворец изнутри. Точеные витые арки выходили прямо в сад, искрящийся на солнце свежим снегом.

  - Красиво... - промолвила Нар, собирая белый комок с перил. Она слепила крепкий ледяной шарик и бросила Шуту. Тот поймал не глядя и, улыбаясь, кивнул на остатки сугроба, что украшал ограждение галереи. Принцесса поняла - она сделала еще пару снежков и, один за другим, послала их Шуту.

  - Всего три? Я могу удержать в два раза больше! - он подкидывал и ловил ледяные шары, стараясь думать только о холодных струйках воды, стекающих по ладоням в рукава куртки... а не о сплетении тонких шрамов, которые расчертили руки Нар подобно тончайшей паутине. Он боялся даже представить, как ей достались эти отметины и сколько боли они принесли.

  - Это не так страшно, как тебе кажется, шут, - сказала вдруг Нар. - Они пленили мое тело, но не разум. А порезы от ножа не сравнятся с ударом меча.

  Шут смущенно опустил глаза и, уронив один шарик, позволил остальным упасть следом.

  Принцесса подобрала ледяной комок и задумчиво покатала в руках.

  - Ты все еще ненавидишь меня?

  Этот вопрос застал Шута врасплох. Он моргнул, открыл было рот, чтобы сказать 'нет', но потом вспомнил казнь Руальда, полные отчаяния часы, проведенные у постели короля... ту ночь отчаяния, когда набирался решимости принять кару вместо него... и лишь плотней сжал губы, отвернувшись от принцессы. Простить все это было слишком трудно.

  Там, в Брингалине, Шут пережил то, чего не пожелал бы даже Тодрику... Самый страшный кошмар, тот, что привиделся ему после возвращения из Улья, почти воплотился в реальность.

  Он простился со своей рукой... Он простился со своей судьбой.

  Шут действительно простился с ней. Он не играл, не притворялся, не кокетничал с небесами и тем человеком, который уже приготовился занести свой меч над плахой.

  Только тишина пустой комнаты была свидетельницей этого решения. Этого ужаса, слез и последнего - последнего в жизни! - полета первых попавшихся под руку предметов... Как он жонглировал!.. Каждое движение было подобно слову в песне. Подобно крику. Подобно предсмертной агонии. Шут крутил и крутил эти бесконечные каскады, пока руки не онемели, пока глиняная бутыль не разлетелась на куски, ударившись об пол.

  Перед взором Шута в ту ночь развернулась вся его будущая жизнь: убогая и жалкая жизнь артиста-калеки, который больше никогда - НИКОГДА - не сумет перебросить даже трех мячиков, пройтись колесом или взмыть в воздух, оттолкнувшись от перекладины... Он видел таких людей... сломанных не столько увечьем, сколько невозможностью и дальше заниматься своим любимым делом. Людей с потухшим взором, поникшими плечами... Многие находили себе новое занятие - становились простыми комедиантами, кукольниками или выучивали животных забавным трюкам... что угодно, лишь бы 'не выпасть из балагана'.

  Шута воспитали настоящим сыном бродячих артистов: он понимал - однажды, рано или поздно, и его постигнет эта участь, но всегда был уверен, что виной увечью станет падение, несчастный случай. И может статься к тому моменту он будет уже не очень-то и молод, и тело начнет отказывать ему в ловкости и силе... Возможно, ослабнут руки или боли в спине станут причиной ухода из любимого ремесла...

  Но не вот так же!

  Не теперь!

  Только темнота чужой незнакомой опочивальни видела, как горько плакал королевский шут, прощаясь со своей судьбой...

  8

  На самом деле Ваэлья много чего рассказывала Шуту. И показывала.

  Она научила его осознанно работать с Потоком. Пропускать через себя и направлять туда, где требуется энергия. Это было не так уж сложно, надлежало лишь представить себе как можно ярче желаемый результат и мысленно наполнить картину той силой, что была ему подвластна. Рядом с наставницей Шут делал такие фокусы без труда, и результат порой давал о себе знать незамедлительно. Но всякий раз, когда он пытался работать с Потоком самостоятельно, Сила коварным образом ускользала, рассеивалась, как туман... Ваэлья говорила, вся беда в том, что он не умеет толком сосредоточиться.

  'Боги дали тебе дар, но обращаться с ним тоже надо уметь, - объясняла она. - Что толку от повозки, которая едет туда, куда ей самой заблагорассудится, не слушая кучера? Эта повозка - твой ум. И он совершенно неуправляем. Учись контролировать свои мысли, Пат. Иначе всю жизнь будешь зависеть от внешних обстоятельств, которые провоцируют твои, как ты говоришь, 'вспышки'.