Шут специального назначения

Саня не сдержался и приподнял на полмиллиметра бровь в удивлении. Однако… Добрую неделю исключительно его самого призывали к откровенности на тему: «Что же все-таки произошло полгода назад, весной 20… в Вене, и кто конкретно в этом непотребстве сподобился поучаствовать? Имена, фамилии, воинские звания, явки, пароли, словесные, силь ву пле, портреты. Ну! В глаза смотреть, …!»

«Кто с тобой работал? Кто еще с тобой работал? Кто был третьим на паровозе?..»

Сменявшие друг дружку официальные, в костюмах да при галстуках, чины из родной конторы и от соседей настырно до нудности, подобно отрицательному персонажу из культового фильма семидесятых, «Мертвого сезона», пытались добиться откровенных ответов на простые вопросы. Лезли без мыла в душу, льстили и запугивали, дарили надежду и развлекали рассказами о солнечной Мордовии и нравах на тамошних спецзонах. Один, помнится, даже кулаком по столу лупил и громко-громко жалел о том, что не тот нынче год за окном. Вот, дескать, было время золотое, когда с «контингентом» сопли не распускали, а работали достаточно «активно». Отчего генералы на допросах рыдали как дети малые, а маршалы с наркомами «чистухи» наперебой строчили. Другой так и вовсе в морду обещался заехать, но не стал почему-то. Видимо, мужчину несколько смутил тот факт, что допрашиваемый, Котов А. К., тот еще кабан, между нами, не был ни окольцован, ни даже связан.

Саня на простые вопросы и отвечал незатейливо и честно. Какие, дескать, ваши доказательства? Прямо как в заслуженно забытой голливудской «киноклюкве» про советского мента с тогда еще не заржавевшим Арни в главной роли. На третий день слегка охамел и чистосердечно сознался в том, что «жил только с вами, больше ни с кем». А потом ему все это дело окончательно осто…, в смысле, надоело, то, кроме как «А чё?», больше вообще ничё не изрекал. Просто и доходчиво, хошь в про́токол заноси, хошь на память запоминай.

И тут вдруг такой компот. Заявляется какой-то хрен с бугра, вообще ни о чем не спрашивает, как будто и не интересно вовсе. Наоборот, с рассказами лезет. Типа, сам про все глубоко в курсе.

– Ну-с, готовы выслушать, скажем так, гипотетическую историю о произошедшем весной этого года в Вене? Если что не так, можете поправить. Опять же с чисто гипотетической точки зрения.

Саня тут же изобразил личиком мировую скорбь. Дескать, щас вам, гражданин начальник. Не держите меня за совсем убогого и, вообще, ищите дурачков в зеркалах. Участвовать во всех этих ваших гипотетических россказнях, отрицать да поддакивать – все равно что коротать время с веселыми и лихими ребятами в тюремной камере за игрой в картишки «на просто так». Заканчивается и то и другое достаточно грустно: разрывом ануса наивного лошка на мандариновые дольки. В прямом или переносном смысле.

– Вижу, готовы. – Серый невзрачный мужичок в мятом сером костюме достал из замшевого, серого опять же, портфеля термос в кожаном чехольчике и заботливо набулькал себе ароматного кофейку.

Молча предложил Котову присоединиться. Саня, также ни слова не произнеся, гордо отказался. А вот курево принял, причем с большим удовольствием. Истосковался, признаться, без никотина в застенках, а граждане начальники зверски пытали его здоровым образом жизни. Хотя сами в процессе допросов дымили, как те паровозы.

– Итак, в прошлом году вы приняли решение вернуться на службу. Сейчас многие так поступают. Кто из-за денег, кому-то адреналина на гражданке не хватает, а кто-то просто по статусу соскучился. А вы, Котов, за каким, простите, лешим? В пошлой бедности, по моим данным, ой как не замечены, на статус вам еще на службе плевать было. А что касается адреналина, – отпил кофейку, – то на пенсии вы, прямо скажем, не скучали. Просмотрел тут справку на вас, читается взахлеб, прямо как ранние романы Бушкова.

Саня принялся рассматривать собственную выпяченную нижнюю губу, как будто не было на свете ничего более интересного. Потом просто уставился в окно.

– Вернулись, говорю, на службу…

Точно, взял вдруг да и вернулся. Зачем, спрашивается? Поверил в то, что нынче все совсем не так, как прежде? По форме, которую носить запрещено, соскучился? Или просто понял, что не доработал в свое время? Кто знает…

– Пару месяцев побили с двух ног балду на подмосковных курсах усовершенствования и получили назначение в тихий город Вену…

Под крылышко Вадима, институтского друга, с которым три года прожил бок о бок в одной казарме из красного кирпича[21]. В одной группе о гранит науки зубы стачивал, портянки «от кутюр» носил, а еще в «самоходы» через забор лазил, водку пил и за девками ухлестывал.

– Основной задачей вашей группы с некоторых пор стала разработка радикально настроенных брюнетов с Ближнего Востока, штаб-квартира которых, непонятно с какого перепуга, именно в Вене и располагалась.