Шут специального назначения

После всего этого Михаилу ничего не останется, как жить долго и счастливо, богато, но без лишней показной роскоши. В смысле, никаких дворцов размером с Букингемский, пошлых футбольных клубов с истеричными, как дамочки перед климаксом, звездами. И уж точно без этих, до полной неузнаваемости перекроенных пластиковой хирургией двухметровых кукол 90 х 60 х 90. Михаил с нежных юных лет предпочитал дам поувесистей. Чтобы было, за что подержаться.

Держаться и наслаждаться планировал, конечно же, подальше от горячо любимой бывшей отчизны, совсем на другом континенте. В одной милой стране, где всегда рады новым зажиточным согражданам, способным тут же, прямо с порога, инвестировать энную сумму в экономику новой родины. Откуда, кстати, их никому и никогда не выдадут, несмотря на… Ни на что не смотря. Просто не выдадут, и точка.

Скоро, очень скоро в той самой промзоне обнаружат частично сожженный фургон с тремя слегка обуглившимися пассажирами внутри. Бренными, легкой обжарки останками доживающего последние минуты Толи и отработанным материалом в виде бывшего лучшего спеца по компьютерам Гены, а также наивного дурачка Витька. Только наивный дурак мог поверить в то, что ему – ЕМУ!!! – кто-то возьмет и за несколько часов работы отвалит целый «лимон» евро. Да еще и поможет свалить за кордон, подальше одновременно от Родины и тупой, толстой и крикливой жены. Проживающих на одной с ними жилплощади двоих ее совершеннолетних детишек от прежнего брака и той мегеры, любимой мамы жены.

А сам Михаил планировал в гордом одиночестве убыть в сторону счастливого и обеспеченного будущего на заботливо припрятанном среди постиндустриального пейзажа спортивном велосипеде. Так и для здоровья полезно, и меньше ущерба окружающей среде. К тому же бывший старший опер, а ныне – мелкий бес на посылках, к собственному величайшему стыду, совершенно не умел управлять автомобилем. И ничегошеньки не понимал в компьютерах. Иначе Витек прожил бы на целый час меньше. Или, наоборот, ни в чем таком поучаствовать не сподобился бы и проскрипел еще лет тридцать до третьего инфаркта. И тогда уже мирно отъехал бы отсюда туда, всеми родными искренне оплакиваемый.

Ну да и черт с ним, с убогим. Главное, дело почти сделано, и как! В только что технично обчищенном банке в лучшем случае протрут глаза и поднимут панику только где-нибудь после обеда в понедельник. Если начнут перевод извне крупных сумм. Тогда поймут, что из находящихся на счете миллиардов европейских денег сорок – и не деньги вовсе, а их клон, то есть ничем конкретным не обеспеченные цифры с нулями.

А если, как ожидается, никаких серьезных трансакций в «… Банке» не произойдет, то тоже поднимут вселенский хай. Но позже, ближе к будущему четвергу, когда все клонированные средства сами по себе рассосутся в никуда.

Что касается возможной ответки со стороны старших товарищей, то и здесь Михаил особо не заморачивался. Ведь вся, ну, почти вся, сумма без замечаний пройдет по заранее обговоренному маршруту и упадет куда надо. За исключением малой малости, какой-то небольшой доли процента. Суммы, вполне достаточной для долгой и приятной жизни его, активного участника этой красивой аферы. И ничтожно малой, чтобы ради ее возврата устраивать итальянскую вендетту отечественного разлива с шумом, гамом и совершенно лишней вонью на весь мир. К тому же он не без основания полагал, что буквально через считаные часы операция вступит в финальную стадию. Начнется тотальная зачистка задействованных в этой элегантной афере втемную, что-то о ней знавших и просто попавшихся под раздачу непричастных. И, естественно, очень быстро завершится. А потом всем немногим оставшимся в живых будет очень не до него.

* * *

Во-во, как будто окликнул кто-то: поворотись, дескать, лошок, и прими смерть лютую, как подобает офицеру и джентльмену. Хоть и в отставке без содержания.

Я и обернулся, чтобы лично полюбоваться, как мой провожатый, гадски усмехаясь, вскидывает и направляет в мою сторону удлиненный глушителем ствол.

– Ё…! – и дернулся вправо, уходя с линии огня.

Самое толковое в моем положении было бы припустить зигзагами с низкого старта куда-нибудь подальше. Вот только персонально мне бежать некуда: стена слева, перила и стена справа, впереди – запертая (уверен) дверь и тип с пистолетом сзади.

Все это и кое-что совсем нецензурное молнией промелькнуло в голове, пока я летел к стене. А рука шарила в кармане в поисках оружия, хоть какого. И нашла-таки. Ту самую отвертку, которую по инструкции следовало оставить как улику в подарочном ящике.

А я взял и поступил с точностью до наоборот. Во-вторых, не поверил ни в какие такие отпечатки на ее пупырчатой рукоятке и прочие – бла-бла-бла – улики. Ну, а во‑первых, слишком уж настойчиво вбивали в меня мысль о том, чтобы не брать с собой ничего, что можно использовать как оружие.

Выхватил эту самую отвертку и запустил с разворота в злодея, целясь в горло. Промазал, конечно.