Шут

— Оставьте меня, — глухо прошептал Руальд и, увидев, что советник все еще мнется на месте, рявкнул что было силы: — Оставьте же!

Они ушли. Все, кроме Шута, который звериным чутьем понял, что принцу сейчас нужно не одиночество, а плечо, на которое можно опереться. На которое не стыдно опереться наследнику трона…

Он долго сидел подле короля и слушал, слушал о том, каким был король Берн… Каким чудесным отцом, каким мудрым правителем… Шут ничего не говорил, он — мальчик-сирота, никогда не знавший своих родителей — просто приткнулся дрожащему от бесслезного плача принцу под бок. И навсегда впитывая его боль, думал лишь об одном — как бы отогреть это израненное потерей сердце.

Только несколько лет спустя Руальд признался ему, что это живое тепло открытой нараспашку Шутовой души стало для него источником силы, позволившей смириться с утратой и осознать себя новым королем. Позволившей увидеть в забавном маленьком артисте самого близкого человека…

7

Шут проснулся, когда солнце уже поднялось высоко над крышами, и вороьби в ветвях старого дерева громко чирикали о своих птичьих делах. Окно было приоткрыто, и их звонкий говор наполнял комнату вместе с солнечным светом. Яркие лучи, струясь сквозь зеленое кружево кленовых листьев, дарили нежное тепло последних дней лета.

'Какое славное утро, — подумал Шут, стряхивая остатки сна и выбираясь из постели. — В такой день обязательно должно произойти что-нибудь хорошее'.

Он решил не терять времени: привел себя в порядок, крутнулся пару раз на перекладине и, следуя старой привычке, покинул спальню через окно. По замшелой стене с выступами вековых булыжников Шут спустился в сад и направился прямиком к Дамской беседке. Ожидания его не обманули: три фрейлины и пара загостившихся дворяночек уже устроились на мягких подушках и, попивая чай с пирожными, вели оживленную беседу. Их голоса, подобно птичьему щебету, были слышны издалека. За бормотанием ручья Шут не разобрал ни слова, но по высоким нотам ему сразу стало понятно, что разговор идет не о прическах и способах шнуровки корсета. Он подобрался ближе и без труда спрятался за живой изгородью, мимолетно порадовавшись, что одет в простые штаны и камзол. Звон бубенцов сейчас был бы некстати.

— Нет, Арита, ты не можешь так говорить! Элея — законная жена нашего монарха, и мы должны чтить ее! — наигранно возмущенный звонкий голосок принадлежал, кажется, старшей дочке барона Дарма, той самой, что лишь недавно была принята в свиту королевы. Имя ее Шут если и знал, то забыл, ибо невзрачная барышня ничем не выделялась из целого сонма интриганок, отирающихся возле Ее Величества.

— Уволь, дорогая. Может я и грубо выразилась, но все знают, что Элея не способна подарить наследника королю. Тодрика это, конечно, устраивает, а вот Руальда — вовсе нет!

Аккуратно отодвинув ветви куста, Шут увидел оппонентку баронессы: молодая маркиза Арита Дивенская была хороша собой — с яркими глазами, сочными губами и изящно очерченным овалом лица в завитках каштановых кудрей — но на его вкус в ней все было 'слишком'. Ариту не так давно выдали замуж за маркиза Дивенского Удела, влиятельного, ох какого влиятельного человека, и теперь она полагала, что может позволить себе говорить любые дерзости. У ног маркизы нервно тявкала маленькая лохматая собачка с нелепым бантом на тоненькой шейке. Шут таких терпеть не мог — избалованных, трусливых и злых. Как правило, они всегда походили на своих хозяек…

'На чужой кусок позарилась, милая, — недобро усмехнулся Шут, разглядывая Ариту. — Ну да мне не жалко. Не все же бедному шуту рисковать здоровьем ради красного словца. Я бы даже взял тебя в помощницы, не будь ты так самонадеянна! — он пытался иронизировать, но на самом деле был глубоко задет непочтительными речами маркизы.

— Девочки, но что же будет с нами! — подала голосок фрейлина Анна, тоненькая и большеглазая как лань. — Нет, нет! Все это ложь, и мы не должны… — юная красавица была ужасно взволнованна.

— Молчи, дура, — Арита фыркнула и бросила в нее плюшкой. Все засмеялись, когда булочка угодила Анне в красивую шляпку, испачкав ее клубничным джемом. — Я бы на твоем месте не прятала голову под одеяло, а узнала как можно больше и подготовилась. Фрейлины всем королевам полагаются, и этой новой тоже нужно будет с кем-то вышивать.

На глазах у Анны выступили слезы:

— Ты злая! Ты не любишь Ее Величество! — у девчонки задрожали губы и Шут понял, что еще пара слов и начнется истерика.

— А ты-то любишь, можно подумать! Вот те на! А кто мне говорил, что она скучна как прошлогодний наряд? Кто хотел стащить у нее серебристые нитки из Кура? Кто страдал, что балов мало? Скажешь я? А?

Анна разрыдалась и упала на колени к подружке-баронессе.

— Злая ты Рита, это правда, — вздохнула младшая сестра маркизы — Ния, не столько красивая, сколько умная. — Я Анну понимаю. Если все эти слухи — правда, добра нам ждать не стоит. Неизвестно, что там за принцесса… Но с чего вы взяли, что король в нее влюблен? Я вот не уверена, что это правда.