Шуттовская рота

– Отдай ему, – приказал Ш. Г., поворачиваясь к своему помощнику.

– Но, сержант…

– Отдай ему. Я сам проверю, как он им владеет.

Пожав плечами, помощник отпустил оружие и посмотрел вслед удаляющемуся Клыканини, который любовно прижимал к себе этот ужасный предмет.

– Скажи-ка, парень, – тихо произнес сержант. – Кто еще в роте может управиться с этим оружием лучше Клыка? У автомата зверская отдача.

– Да, но…

– Кроме того, тебе мама никогда не говорила, как опасно спорить с человеком, который весит больше тебя на целую тонну? – назидательно изрек Гарри. – Поверь мне, Ясон, тебе еще многому надо учиться в плане выживания.

С этими словами он повернулся, чтобы уйти, но путь ему преградила полковник Секира.

– Скажите, сержант, – произнесла она, – теперь, когда мы на минуту остались с глазу на глаз. Во время того маленького недавнего инцидента… вы что, действительно бы в меня выстрелили?

– Могло случиться и так, полковник, – признался тот. – Правда, лучше бы было просто попытаться сбить вас с ног, но капитан говорит, есть правило, запрещающее рядовым бить офицеров.

– Простите… лейтенант Рембрандт?

– Да, Бикер?

– Могу я отнять у вас секунду вашего времени?

Лейтенант оглядела комнату, желая убедиться, что все идет гладко – или настолько гладко, насколько это было возможно, – и кивнула.

– Конечно, Бик. Что там у вас?

– Я правильно понял, что вы почти готовы начать действия по спасению?

– Ну, думаю, вполне, – подтвердила Рембрандт.

– Я заметил, что меня не включили ни в один из ваших планов, – сказал дворецкий, – и ценю это. Полагаю, мой босс был бы очень огорчен, если бы подумал, что я пытаюсь занять место в субординации роты.

Лейтенант улыбнулась:

– Не волнуйтесь. Вы исключительно гражданское лицо и никто не считает вас солдатом.

– Согласен… но не совсем, – нахмурился Бикер. – Об этом я и хотел с вами поговорить. Видите ли, я собираюсь придерживаться своего плана действий, и никто не сможет меня от него отговорить. Однако я подумал, вас следует поставить в известность о том, что именно я собираюсь предпринять, чтобы вы могли это учесть при составлении ваших собственных планов или даже попробовать взаимодействовать со мной.

Нагнувшись поближе, дворецкий пустился в объяснения. Сперва Рембрандт нахмурилась, слегка качая головой, но Бикер продолжал говорить, и постепенно ее лицо расплылось в широкой улыбке.

Как я уже упоминал в своих записках, моя роль в этой кампании была более существенной, чем обычно, но особенно заметной она была во время операции по спасению командира. Тем не менее тороплюсь отметить, что это не означает моего вступления в ряды легионеров, даже на временной основе, и поэтому я никогда не подчинялся приказам и не был ни под чьим контролем. Я – дворецкий, и моя верность принадлежит только одному выбранному мной человеку, а мысль о подчинении назначенному сверху командиру всегда приводила меня в ужас. Я предпочитаю считать, что это Космический Легион временно вступил в мои ряды.

Макс не разделяла любви Лаверны к голофильмам, предпочитая отдавать редкие минуты досуга чтению. Сейчас она именно этим и занималась, поскольку ей предстояло убить порядочный кусок времени. Макс сидела поджав ноги на диване спиной к лампе, бросающей свой свет на книгу. Поза Максины создавала в комнате атмосферу почти домашнего уюта. Однако все впечатление портило присутствие двух вооруженных телохранителей. Под мышками у них открыто висели пистолеты в кобуре, они поочередно обходили комнату и выглядывали в окна сквозь щель в задернутых шторах, беспокойно и небрежно листали небольшую стопку журналов, но не читали, а только смотрели картинки.

Максину раздражало и отвлекало от чтения это движение в комнате, но она сдерживалась. Неразумно восстанавливать против себя охранников на этой стадии игры.

По правде сказать, все трое чуточку нервничали. Обычно и Максина, и ее подчиненные совершенно свободно перемещались по казино и улицам Лорелеи куда угодно. Сидеть вот так, взаперти, было тягостно, и, несмотря даже на то что Макс нарочно уменьшила число охранников до четырех человек, она неожиданно для себя обнаружила, что пребывание в ее номере лишних людей больше похоже на испытание. В минуты бездействия она размышляла над иронией сложившейся ситуации: она и ее люди оказались пленниками не в меньшей степени, чем их гость поневоле.

Максина подняла взгляд, когда Лаверна тихо вошла в комнату, осторожно прикрыв за собой дверь спальни.