Шведская сказка

- А это что за кавалерия? – спросил Грейг, показав на странную группу солдат в медных кирасах, что грузились на один из кораблей. Каждый из них еще и седло нес на плече.

- Казанского кирасирского полка, Самуил Карлович. – подсказали.

- Я так понял, что Архипелага нам еще долго не видать! А десант на борт берем… Впрочем, - подумав, добавил адмирал, - нам теперь каждый человек важен. Давай-ка кого-нибудь из офицеров кирасирских ко мне. Кто там ими командует?

- Кажется, ротмистр какой-то… Сейчас вызовем, Самуил Карлович! – невозмутимо ответил капитан «Ростислава», Евстафий Степанович Одинцов, герой баталии при Митилино.

- О-о-о – протянул Грейг, высмотрев что-то новенькое, - глядишь и поротых к нам прислали. – показал на пылящую колонну арестантов. – Ну прям по всем сусекам соскребли! Расстарался Иван Григорьевич, никогда от него такой прыти еще не видывал. Поротых это хорошо! За одного битого – двух небитых дают. Знамо, за двоих арестанты драться будут.

- Эй, каторжные! – бодро выкрикнул с высоты мостика, - Молите Бога за государыню-матушку! Потому, ежели б не милость ея, то гнить бы вам в остроге до скончания поганых дней ваших... А теперь хотя бы как люди помрете - в бою, на хлябях зыбких...

- Виват, Екатерина! – отозвался с берега караульный поручик, что шел рядом с колонной. Арестанты промолчали. Еще не свыклись с мыслями о том, что свободу получили. На море помирать-то вестимо лучше, чем на каторге. Правда, все едино помирать.

- Ваше высокопревосходительство! – раздался звонкий голос за спиной адмирала.

Грейг обернулся, несколько удивленный – на флоте по именам и отчествам именовали друг друга. Перед ним застыл, звякнув шпорами, высоченный кирасирский офицер:

- Позвольте доложить. Ротмистр Вальтер фон Гринвальд командирован с командою Казанского кирасирского полка в средиземноморскую экспедицию.

- Сколько у вас людей, ротмистр? – прищурился адмирал.

- Четыре офицера, вместе со мной, ротмистр Генрих Лантинг, маеор Отто фон Ребиндер, корнет Александр Медер, ротный квартирмейстер, два капрала и 36 кирасир. Всего 43 человека. Батальонным начальником должен был быть подполковник граф Сиверс, да приболел по пути и по не здоровью в Петербурге остался. – кирасир рапортовал четко.

- Ну что ж, ротмистр, размещайтесь и привыкайте к морской ныне службе, почти, как в седле качает. – усмехнулся. - Думаю, что боевое крещение вы получите в море. Лошадей, как видите, у нас нет, придется по артиллерийской части состоять. Ну а коль до абордажей дойдем, так палаши ваши в самый раз будут. И… - на шпоры серебряные ткнул, - железки-то сними. Неровен час споткнешься, аль зацепишься за оснастку. – Моряки, вокруг адмирала стоявшие, засмеялись дружно, сильно смутив ротмистра. Гринвальд даже покраснел.

- Ну-ну, не обижайся. Это я так, по-стариковски ворчу. – улыбался Грейг. – У нас, на морях, служба тяжелая, да и шутки, как вода, соленые. Но с шуткой и служить веселее. Привыкай, кавалерия, и не обижайся. Хватит! – строго оборвал все хохочущих моряков.

- Самуил Карлович! – контр-адмирал фон Дезин легко взлетел на мостик. – Пакет от императрицы нашей.

- «Следовать с Божьей помощью вперед, искать флот неприятельский и оный атаковать! И после победы идти к Карлскроне.» - зачитал вслух Грейг. Оглянулся по сторонам и приказал: - Господ адмиралов и командиров кораблей прошу ко мне на совет!

- Тебе, Мартын Петрович, - фон Дезину, - в авангарде быть. Для лучшего надзору. Ибо экипажи твои самые слабые. В кордебаталии я останусь, а арьергард поручим Козлянинову. Понимаю, что экипажи наши из сплошных рекрутов собраны, зеленых, аки трава майская, но объявить всем, что ныне лишь на флот едина надежда. Токмо эскадра наша путь шведу на Петербург прикрывает. С Богом, господа! Курс на Гогланд. Набирать люфт ! – и протяжно запели горны.

Флот двигался очень медленно - ветра не хватало. Лишь к 5 июля начали огибать остров с юга. А на следующий день на горизонте показались шведы.

- Между нордом и вестом видны корабли неприятельские! – выкрикнули с марсов.

Сошлись линиями между банками Стеншхер и Калбоденгрунд. Ветер был слабый, но выгодный для русского флота. До пяти часов вечера противники маневрировали, стараясь выбрать позицию поудачней. К исходу пятого часа, Грейг отдал команду:

- Спуститься на неприятельскую линию и вступить в бой!

Затрещали барабаны, эскадра стала выстраиваться в боевую линию. Но мало было опыта у командиров. Фон Дезин со своим авангардом отстал безнадежно, 74-х пушечный «Иоанн Богослов» под командой Вальротта вывалился за линию, за ним отвернули 66-ти-пушечные «Дерись» Коковцева и «Память Евстафия» Обольянинова, запутавшись в парусных маневрах. Все преимущество огневое в миг потеряли. Зато остальные горели желанием драться. И сошлись!

Откинулись крышки орудийных портов, выпустив наружу зияющие жерла пушек. Тотчас в межпалубные деки ворвались солнечные лучи, осветив привычный полумрак. Юнги носились, рассыпая белый песок.

- Это еще зачем? – озабоченно спросили непривычные к морским порядкам кирасиры-казанцы.