Шведская весна (СИ)

− Поверь, я бы не появился, если бы у меня был выбор, - отвечает он, не поднимая глаз от тарелки.

Сервета криво усмехается, и Токи отмечает, что Сквизгаар делает точно так же, когда кто-то говорит или делает что-то, по его мнению, настолько глупое и дилдовое, что просто невозможно. Токи чувствует себя вдвойне неуютно – напряжение, витающее в комнате, близость скандала, тягостное молчание – все это пугает его, и он совершенно не знает, что делать, когда Сквизгаар ведет себя вот так. Плотно сжатые в одну линию губы, щека чуть заметно дергается, отрывистые фразы – все это говорит о старательно сдерживаемой ярости. Но ведь Сквизгаар никогда не сдерживается. Если ему что-то не нравится, он тут же начинает язвить, грязно шутить над этим. Если что-то его бесит очень сильно, он начинает орать и швыряться предметами. Сквизгаар никогда не промолчит. Но сейчас он лишь крепче сжимает вилку и плотнее сжимает губы, и от этого становится страшно. Как будто ты находишься рядом с готовой рвануть бомбой. И вдвойне жутко, потому что напротив Сквизгаара сидит его постаревшее на несколько десятков лет зеркало. Они синхронно поднимают стаканы и отпивают. И губы вновь презрительно поджимаются, превращаясь в тонкую линию.

− Все дуешься, я так и думала, ха, - произносит она.

Сын молча окидывает ее холодным взглядом и не отвечает. И снова руки синхронно потянулись к стаканам, затем с гулким звуком стаканы опустились обратно на стол, пальцы одновременно потянулись к белокурым прядям, заправили их за ухо, губы вновь сжались в ниточку.

Токи страшно. Ему кажется, скажи он что-нибудь, напомни как-нибудь о себе, эти две пары холодных серо-голубых глаз выпустят смертоносные лучи и испепелят его. Ему хочется оказаться как можно дальше отсюда, может быть, они не заметят, если он уйдет потихоньку? Они ведь так увлечены тем, что сверлят друг друга глазами и поливают презрением, наверное, он может свалить на второй этаж и выжить при этом? Тут так ужасно, так страшно, и совсем нет пирогов с брусникой… Токи осторожно, стараясь даже не дышать, потихоньку сползает с табуретки и делает несколько шагов в сторону. Надо пройти мимо Серветы, чтобы уйти с кухни, он сможет, он сможет… Тут он буквально ощущает, как мать и сын перестали испепелять друг друга и уставились на него. Словно к стене пригвоздило ледяными сосульками. Токи почти хочется заорать и убежать как можно дальше, но он выдавливает из себя жалкую улыбку и дрожащим голосом шепчет:

- Я… пойду наверх, вам, это, наверное, надо поговорить… спасибо за ужин…

Неожиданно фру Сквигельф смеется и ловит его за руку.

− Я всегда говорила, эти норвежцы такие забавные… − хватка у нее такая же цепкая, как у Сквизгаара, она тоже встает из-за стола и обнимает его, проводит рукой по его спине, спускаясь ниже. Он теперь уже реально готов убегать с воплями, но Сервета крепко вцепилась в него, ну точно, это у них семейное…

− Славный мальчик… ну чего ты так боишься? Сквизгаар, и он играет в твоей группе? – спрашивает она. Второй рукой она водит по груди Токи, бесцеремонно ощупывая каждую мышцу. «Прелестный мальчик» уже был уверен, что наступил его смертный час, и зажмурился в ожидании.

Тарелка со звоном разбилась, другая пара таких же цепких рук вырвала его из хватки Серветы.

− ТЫ… не смеешь трогать его, ты, ебаная… – он не договорил, дыхание его срывалось от ярости, он грубо рванул Токи к себе.

Токи хотелось, чтобы земля разверзлась и поглотила его, лишь бы быть сейчас подальше от этих страшных людей. Он никогда не видел Сквисса таким взбешенным.

Сервета опешила, но лишь на секунду. Она посмотрела на них и неожиданно расхохоталась, да так, что ей пришлось облокотиться о стол.

− Мне следовало догадаться, что вы… что ты… ха-ха… после того, как я застала вас с кузеном Андерсом! − женщина, продолжая смеяться, налила себе еще.

Злое альтер эго Токи, так долго молчавшее и не дававшее о себе знать, внезапно включилось.

− Какой еще, блять, кузен Андерс?! − заорал он, схватив Сквизгаара за грудки и встряхнув несколько раз. – Отвечает сейчас же! − злое альтер эго говорило на английском.

В этот момент в дверь постучали, и все остановились, словно придя в себя. Сервета перестала ржать и с интересом уставилась на дверь.

− Кто это − Андерс, Сквизгаар? – спросил Токи уже своим голосом.

− Подожди, Токи, надо открыть дверь, − все еще ошарашенный гитарист был рад хотя бы на секунду сбежать от этого разговора. И двух часов не прошло, как он в этом доме, а все уже полетело к чертям…

− Повелители, мы рады видеть, что с вами все в порядке! – хором произнесли оба клокатира. − Номер 539 и номер 1746 прибыли по указанию повелителя Офденсена, чтобы доставить вас домой.

Сквисс вздохнул с облегчением. Все кончено, они едут домой, и он больше никогда, ни за что на свете не вернется сюда. Он потребует у Чарльза, чтобы они никогда не давали концертов в этой части Швеции. Не очень-то благородно по отношению к родному городу, но ему насрать, честно говоря.