Шведская весна (СИ)

− А кто такой Андерс? Я тоже тебе врежу, если не скажешь!

− Да, я видит их в окно! Сначала бьет по морда, теперь целуется… − Сервета пожала плечами. – Я же говорит, все есть хорошо, красавчик, - она подмигнула Чарльзу на экране и облизнула губы. − У тебя всегда есть такой серьезный вид, я бы сможет тебя расслабит…

− Благодарю, миссис Сквигельф, мне пора идти, − надо было отдать должное Офденсену, лицо его оставалось совершенно непроницаемым. − Передавайте привет ребятам, мы заберем их, как только наладится погода.

========== 4. Только холод ==========

Зима использует все оставшиеся у нее силы, наносит последний удар перед тем, как окончательно признать свое поражение. Уже частично освободившийся ото льда залив штормит, на берегу свирепствует лютый ветер. Небольшой поселок совершенно не видно из-за снежных вихрей, тучи на небе темные, почти черные. Последняя зимняя буря, и лучше бы ее переждать в помещении.

Но Сквизгаар упорно шагает вверх по холму. Колючий снег щиплет глаза, лицо мгновенно покрывается ледяной коркой, а пальцы на руках начинает ломить от холода, но он все идет. Он просто больше не мог находиться под одной крышей со всеми этими… он даже не мог подобрать подходящее слово. Лишь в голове пунктиром двигалось раздраженное: все дилдо-дилдо-дилдо! За пригорком еле заметным огоньком светится «Лидл». А рядом с ним есть бар, он это помнит.

Они были тут всего два дня, а такое ощущение, что целую вечность. Это всегда так, когда перебираешься куда-то, что бы ни происходило, дни растягиваются, часы удлиняются, и ладно бы только это! Он повсюду слышал смех Серветы, ее голос, раздражающий и карикатурно-томный. По ночам она кричала, и вовсе не от ночных кошмаров, он закрывался несколькими подушками, но все равно слышал все. А днем она порхала по дому в своих полупрозрачных комбинациях и болтала так оживленно, так весело. Какого вообще черта, он никогда не видел свою мать такой счастливой, даже когда у бразильской юношеской сборной по футболу поломался автобус неподалеку от их захолустья. Кажется, она уже учит клокатиров шведскому.

− Stort tack, − медленно и четко произносит она. Даже « большое спасибо» и то у нее получается жутко пошлым. Он бы не выходил из комнаты, если бы не банальный голод. Он ненавидел это. Пройдешь на кухню, а там эта женщина, колдует у плиты. Приподнимает колпак одного из клокатиров и заставляет попробовать очередной шедевр национальной кухни. Кажется, он начинает понимать, почему они по-прежнему ходят в колпаках – это часть какой-то эротической игры. Сама мысль об этом заставляет его скрипеть зубами.

А Токи просто наслаждался их пребыванием в этой глуши. Ему нравится, что люди тут если и слышали о Десклок, то им абсолютно плевать, что два участника великой металл-группы поселились тут. Они живут своей простой естественной жизнью, и их не волнует мир шоу-бизнеса. Токи чувствует себя отлично, он успел перезнакомиться и подружиться практически со всеми жителями городка. (Порой они удивленно косились на него, когда он выдавал что-нибудь из своих фирменных нелепых фраз, но тут же списывали это на норвежский акцент). Он тут уже свой – соседи наперебой зовут его попить пива, дети – погонять мяч на улице, даже старая злобная грымза из почтового киоска и та его леденцами угощает. Токи абсолютно счастлив и недоумевает, почему Сквизгаар не может радоваться вместе с ним и так же ходить и общаться с соседями. С этими-то высерками и дилдо. Токи не понимает, почему Сквизгаар не может выносить собственную мать, почему он не может даже находиться с ней в одной комнате и видеть, как она лижется с их слугами. Токи постоянно пытается его отвлечь, развеселить, а он в ответ только огрызается. Порой слишком злобно, слишком резко. В последний раз, кажется, он сказал что-то совсем обидное, и Токи, насупившись, отошел. Сквизгаара даже немного мучила совесть – еще целый час Токи бродил по дому несчастный. Но потом прибежала шестнадцатилетняя дочка ленсмана, румяная и веселая, восторженно начала болтать о щенках, что родились у их собаки, и этот обожатель животных заметно оживился.

− Пойдем, посмотрим на них, папы до вечера не будет! − услышал он настойчивое щебетание девчонки. На последних словах она сделала особое ударение. Она явно намеревалась не только щенят показывать, наивная. Отвлечь Токи от созерцания каких-нибудь милых зверюшек? Напрасно эта пышка пытается строить ему глазки – все мысли его сейчас только о щенках.