Шведский всадник

- Брат, - молвил он тихо. - Я скажу тебе правду: у меня больше не осталось мужества. Я знаю, что все пропало, но хочу во что бы то ни стало сохранить свою жизнь. Я боюсь смерти и вечности... Бери мою грамоту!

Он вытащил грамоту из-под куртки. Ею оказалась небольшая печатная книга. Бродяга схватил ее обеими руками и крепко прижал к себе, словно боялся, что Торнефельд может снова отобрать ее.

- Это - Библия Густава-Адольфа. Он носил ее под панцирем в каждом сражении. Она была у него, когда он пал при Люцене, - негромко рассказывал Торнефельд. - Листы ее напоены благородной кровью короля. Мой отец получил ее от деда, который при Люцене был полковником синих драгун. Ты должен отдать эту книгу лично в руки королю. Я надеялся благодаря этой реликвии сыскать себе честь и удачу в шведской армии. Она наверняка открыла бы мне путь к успеху, но теперь... Что-то будет со мной теперь, брат?

Бродяга уже успел спрятать Библию у себя под курткой.

- Там, куда я тебя отведу, у тебя не будет нужды в куске хлеба! ответил он. - Мне обещали местечко на заводе господина епископа. Ты пойдешь туда вместо меня. Там тебя не тронут мушкетеры, потому что господин епископ - имперский князь и у него есть право на собственный суд. Ты останешься у него, пока твое дело не будет закрыто и забыто. Послужишь немного господину епископу, а потом он тебя отпустит.

- Этого я и хочу - честно послужить. Спасибо тебе, брат. Да наградят тебя на земле и на небесах! - ответил Торнефельд, поочередно указав рукою на пол и на потолок.

- Ну что, сделка состоялась? - спросил мельник. - Раз так, то следует выпить за нее пару стопок старого страсбургского коньячку.

Он встал, пошарился в углу и выставил на стол бутылку и стаканы. Однако Торнефельд грустно покачал головой.

- Мне не до банкета! - сдавленным голосом сказал он. - Ах брат! До чего же низко я опустился!

- Лучше опуститься, чем подняться на виселицу! - возразил бродяга. Жизнь - это драгоценное и легко утрачиваемое благо, и кому это ведомо, тот поймет тебя! Пей, брат! Выпей во славу святого Иоанна, чтобы дьявол не мог причинить тебе зла!

- Я пью во славу моего короля, Северного Льва! Я пью за то, чтобы он овладел всем миром! Да расцветет в его саду цветок по имени "Корона Империи"! И еще я пью за здравие всех доблестных шведских солдат, к числу которых я более не принадлежу!

Он одним глотком осушил стакан и бросил его о стену. Осколки со звоном разлетелись по комнате. Между тем в доме становилось все холоднее. Восковой огарок свечи едва мерцал на столе и в каждую минуту был готов угаснуть. Ночной морозный туман сочился сквозь дверные щели, и смертная тяжесть все сильнее сковывала грудь Торнефельда.

Мельник встал со скамьи и обратился к нему:

- Пора! Теперь следуй за мной!

Все трое вышли за порог. Ветер больше не завывал в ветвях деревьев, воздух был ледяной и ясный, над заснеженными полями и темными лесами разливался голубоватый призрачный свет. Торнефельд жадно всматривался в ночь, опасаясь увидеть охотившихся на него мушкетеров, но, куда ни кинь, кругом не было ни души - лишь занесенные снегом степь и дорога, кусты и пашни, деревья и камни. И далекая кромка горизонта, у которой одиноко поблескивал огонек чьего-то окна.

- Обещай мне, брат, - тихим голосом попросил Торнефельд бродягу, - что отдашь Библию лично в руки моему королю.

- Обещаю тебе перед Богом и ликом Его! - торжественно сказал бродяга, показывая рукой в зависшую над полями ночную мглу. - Не печалься! Я указал тебе единственно верный путь. - И тут же добавил себе под нос: - Король и без того богат, зачем ему твое заветное сокровище? Лучше я сохраню его для себя. Я буду так крепко стеречь его, что сам дьявол не отнимет его у меня.

На кромке дороги они попрощались.

- От сердца благодарю тебя, брат, за то, что ты мне помог, - сказал Торнефельд, - Есть еще верность на этом свете! Прощай и вспоминай обо мне в счастливые часы!

* * *

На опушке леса мельник издал резкий свист, и тотчас из-за деревьев вышли трое мужчин - трое здоровенных парней с изуродованными ожогами угрюмыми лицами. Один из них положил волосатую лапу на плечо Торнефельда.

- Что это у нас тут за неженка? - с презрительным смехом спросил он мельника. - Он к нам что, за молочной кашкой пожаловал?

- Убери свою мерзкую лапу с моего плеча! - вскричал Торнефельд. - Я дворянин и к такому обращению не привычен!

- А ну-ка, посмотрим, что ты за дворянин! - засмеялся второй, и оба безжалостно хлестнули Торнефельда кнутами.

- Как вы смеете меня бить? Что я вам такого сделал? - закричал Торнефельд вне себя от ужаса и возмущения.

- А это тебе от нас первый урок! Чтобы ты привыкал помаленьку, засмеялись оба, а потом толчками и ударами погнали его через лес - туда, где горели огни и гудели топки плавильных печей.

Третий человек тем временем подошел к мельнику. Он указал на бродягу, который торопливо, не оглядываясь, поспешал прочь по озаренному луной полю.

- Этот пока может уходить, - сказал мельник, - слишком уж прыткий! В жизни не видал таких бандюг.

- Он что, удрал у тебя из-под носа?