Шведский всадник

— Тсс! — прошипел через стол его кузен Георг фон Роткирх.-Ты что, забыл, в чьем ты доме? Хозяин же швед по рождению и сторонник шведского короля. Хочешь затеять ссору?

— Да я же ничего такого не сказал, — пошел на попятную фон Ностиц, который всегда хотел жить в мире со всеми. — От дьявола можно оградиться крестом, а от злого соседа — нет. А больше я ничего не говорил и ссориться ни с кем не желаю.

— У нас на дворе курьеры меняют лошадей, — сообщил молодой Чирнхауз, — и мы всегда что-нибудь да узнаем. Известно, например, что шведский король требует с каждого второго из своих дворян конной службы, а с крестьян — каждого седьмого в пехоту. Говорят, что он хочет вести войну, пока не дойдет до самоедов, которые живут в снегах за Москвой.

— Что ж, будет воевать, пока у него достанет людей, пригодных для этого, а потом он выдохнется, — возразил барон фон Бибран. — Весь мир никому не покорить!

— Что до меня, то я вижу в нем библейского героя, чудо нашего времени и пример для будущих поколений! — воскликнул разгоряченный вином Ганс, да так громко, что зазвенела медная люстра над столом. — За победу шведского короля, за его вечную славу поднимаю я этот бокал!

Господа невольно переглянулись. Никто из них не разделял чувств молодого Юхрица, и только ради хозяина дома подняли они свои стаканы. Но тут в установившейся тишине прозвучал голос Шведского Всадника:

— А против колик я даю поросятам толченую чемерицу в масле…

Молодой Юхриц обескураженно поставил свой бокал на стол, а господин фон Ностиц откинулся назад и густо захохотал. В это мгновение дверь в гостиную отворилась, и один из наряженных в ливреи слуг доложил о запоздавшем госте:

— Барон фон Лильгенау!

Гости повскакивали со своих мест и обступили вновь прибывшего. Несколько минут подряд в гостиной слышались одни лишь беспорядочные возгласы, пока их всех не перекрыл густой бас Ностица:

— Ганс-Георг, брат сердечный! Откуда это ты? Я тебя уже больше года не видел!

Шведский Всадник встал и принялся вглядываться в толпу.

— А я и не знал, что барышня стала невестой! — услышал он ответ запоздалого гостя. — Тем паче ничего не слыхал о свадьбе. Вот ехал мимо — вдруг кто-то кричит, что здесь крестины празднуют. Я повернул коня — и на двор. Торнефельд, говорите? Я непременно должен его видеть! Я знал его отца.

Ледяная рука схватила Шведского Всадника за сердце. Комната закружилась у него перед глазами. Он узнал гостя.

Ностиц же торжественно пробасил:

— Господин фон Торнефельд, рекомендую вам моего друга Ганса-Георга фон Лильгенау, капитана драгун Его Величества. Он весьма желает познакомиться с вами, ибо приходится близкой родней семейству Лильгенау из Манкевица.

— Добро пожаловать, господин барон, — пробормотал Шведский Всадник, напрягая последние силы. В этот миг его мысли были прикованы к Марии-Агнете, лежавшей в постели наверху. Конец… Всему конец…

Вот уже второй раз он стоял в этом доме лицом к лицу с Бароном Палачей.

— Я знавал вашего отца, господина полковника фон Торнефельда, — прозвучал у него в ушах приветливый голос его заклятого врага. — А при Саверне я даже имел честь сражаться под его командованием.

«Саверна? Тот самый случай? — ему сразу вспомнился сбивчивый рассказ юного Торнефельда на мельнице: „Что ты знаешь, брат, о Саверне? Эх, знал бы ты, как там было!.."»

— Да! — перевел дыхание Шведский Всадник. — Мой отец часто рассказывал о битве под Саверной: гром, молнии, безумные крики, команды «Вперед-назад перестроиться!», и снова атака… В том бою он потерял руку.

Барон Палачей долго разглядывал его.

— Вы удивительно похожи на своего отца. Просто до смешного! — благодушно проговорил он. — Ваше здоровье, господин… э-э-э, господин лейтенант!

И пир продолжался.

Каждый год, если только удавался неплохой урожай, Шведский Всадник прикупал к своим трем гуфам по нескольку моргенов земли у соседей — то клочок пашни, то луг, то выгон — и через пять лет восстановил ту площадь имения, которую когда-то с выгодой для себя распродал изгнанный приказчик. Он был по-прежнему воздержан в еде и питье и никогда не скучал у горящего камина. В любое время года он с рассветом принимался за хозяйственные дела, успевая проследить за всем и вся.

Пашня обеспечивала господский дом и работников, а скотоводство и заготовка дров давали чистую прибыль. Кладовые и амбары были заполнены всем необходимым для большого хозяйства: в каретном сарае стояли различных размеров сани, повозки и коляски, на конюшне в любое время имелись свежие лошади для почтальонов и останавливавшихся на дворе курьеров, а на испанских баранов-производителей, содержавшихся в овчарне, люди приезжали посмотреть со всей округи.