Шведское огниво. Исторический детектив

С ним жила юная воспитанница, безродная сиротка, которую старик приютил и научил своему замысловатому ремеслу сказочника. Теперь девушка тоже зарабатывала на хлеб, рассказывая диковинные истории по женским собраниям. Досужих купчих и жаждущих волшебных чудес скучающий дочек в Сарае Богохранимом хватало. Раньше зимой наезжали ещё семьи придворной знати, чьи хатуни тоже любили послушать долгими тёмными вечерами про прекрасных цариц, коварных колдуний и неверных жён. Часто девушку оставляли ночевать, засиживаясь допоздна, а когда та затевала какую-нибудь длинную сказку с продолжением, то, бывало жила в гостеприимном доме неделями. Звали воспитанницу Феруза.

В эти хмурые осенние вечера, чтобы не ходить под дождём по безлюдной ночной дороге, она осталась в городе. Переночевавший на постоялом дворе Бахрам, тоже отправился оттуда с утра в привычный путь по базарным харчевням. Туртаса застали одного. Он выглянул из хижины, заслышав топот подъезжающих лошадей.

– За голубками приехали? – сразу догадался он, внимательно посмотрев на Сулеймана.

– Поесть тебе привезли, – засмеялся Злат, – Бахрам эту ночь просидел на постоялом дворе у Сарабая. Феруза, поди, тоже где заночевала. Сидит, думаю, дорожные припасы подъедает. Вот пирогов привёз. В тряпки их хорошо замотали – ещё горячие.

Едва шагнув в хижину наиб с ужасом воззрился на пустую клетку:

– Где голуби?

Неужели и эта нить оставит в руке только оборванный конец?

– Бахрам когда-то кур держал. Нравилось ему под петушиный крик просыпаться. Только в его умную голову не пришла мысль, что петушиной пение услышат и лисы из окрестных кустов. А курятник остался. Там я и поселил своих птичек. От лис, конечно, хорошенько заделал. Не томиться же им в клетке.

В хижине было темно. Отапливалась она небольшой печкой под лежанкой у стены, пламя в которой едва освещала соседний угол. Дровишек Туртас тоже кинул туда чуть-чуть. До холодов ещё далеко.

Сели за небольшой стол посредине. Выложили пироги:

– Налетай! На всех хватит.

– Судя по тому, что ты вспомнил про птичек, – усмехнулся Туртас, безошибочно выбрав по запаху пирог с рыбой, – Их хозяина нашли убитым? А он сам оказался важной птицей?

– Ещё смешней, – Злат разрезал пополам другой пирог и протянул Сулейману, – Попробуй. С рублеными яйцами. Это тебе не варёное тесто с кислым молоком.

Сам, не спеша, стал жевать вторую половину.

– Этот путник исчез не только с корабля. Вчера ночью он таинственным образом улетучился и с постоялого двора. Из запертой изнутри на засов комнаты. История получилась запутанная и долгая, расскажу потом. Скажу только, что замешаны в неё действительно очень важные люди. Этот юноша – стремянной эмира Могул-Буги кунграта. Сына Сундж-Буги. Помнишь младшего брата Кутлуг-Тимура?

– Кутлуг-Тимура хорошо помню. Что с ним стало?

– Сгинул тогда в смуту после смерти Тохты. Вместе с многими.

– Голубятню хочешь найти откуда эти птички взяты?

Злат молча кивнул:

– Ты же по этим делам мастер.

– Мудрые люди говорят: нет ничего труднее, чем проследить путь след рыбы в воде и птицы в небе. Дождь сегодня. Птица может не полететь. Зацепка какая есть? Думаешь на кого?

– Концы ведут в ясский квартал. Где мохшинские выходцы живут.

– Там голубятен полно. Однако попробовать можно. Коня дашь?

– Возьми Илгизарова. Он нас пока подождёт.

Туртас взял клетку и вскоре вернулся с тремя голубями в ней.

– Поехали к Веляю. Он как раз в том квартале живёт.

Веляй был самый известный продавец птиц в Сарае. Много лет назад они с Туртасом, ещё совсем зелёными юнцами приехали из мохшинских лесов в столицу пытать счастья. Здесь пути приятелей разошлись. Туртас попал на ханскую службу и скоро взлетел к самому порогу власти, став кошчи – сокольником при самом повелителе. Ему доверили святая святых – голубиную почту, которая переносила государственные секреты. Казалось птица счастья надёжно укрыла его своими крылами. Поговаривали, что на ханского любимца даже положила глаз знатная красавица из самого золотого Чингизова рода. Но не зря говорят, что кто летает слишком близко к солнцу, обожжётся. Молния судьбы часто бьёт по самым высоким деревьям и горе тому, кто спрятался под их ветвями. После скоропостижной смерти хана Туртасу пришлось бежать на чужбину, вернуться откуда ему было суждено лишь двадцать лет спустя.

Веляй пошёл по торговым делам. Покупал и продавал, обзаводился новыми знакомствами и складывал даньга к даньге. Потихоньку богател. Построил дом в ясском квартале, лавку на базаре. На окраине держал большой птичий двор, где дожидались новых хозяев и драгоценные кречеты для соколиной охоты, и сладкоголосые соловьи, и птицы попроще, которых охотно покупали те, чей карман не мог позволить роскоши. Дела теперь вёл на широкую ногу. Его ловчие ватаги уходили за птицами для царской охоты в самые полуночные страны. Сам визирь обращался к достопочтенному Веляю, когда нужна была какая редкость для посольских даров. Его певчие птички ублажали слух любимых жён самого хана.

Старому другу Веляй от души обрадовался. Обнял. Даже слезу смахнул.

– Мы к тебе по делу.