Шведское солнце и пармезан

– Да, точно. Как бы то ни было, я перепробовала почти все. Медитативное дыхание вообще не помогает. Ты пробовал, Кристиан? Не пробуй – развод чистой воды. Теперь я сижу на воспалительной диете. Точнее, это называется противовоспалительная диета. Исключила весь глютен и сахар. Глютен – дерьмо, вот что я тебе скажу. От него сплошные запоры. Мне одна подруга посоветовала эту диету. Она очень следит за всем, что противовоспалительное. Можно сказать, собаку на этом съела. Прежде она страшно мучилась от аллергии на пыльцу, а теперь хоть бы хны. Ну разве это не чудо? Правда, через полгода у нее обнаружился рассеянный склероз, а это уже куда хуже… Но как бы то ни было именно она посоветовала мне отправиться в путешествие. Вроде как иной раз бывает полезно перезагрузить систему и получить новые впечатления. Так что теперь я планирую…

Расмус так далеко съезжает вниз на сиденье, что его колени упираются в спинку переднего кресла. Патриция между тем продолжает заливаться соловьем, и сама ситуация выглядит настолько абсурдной, что Расмус принимается хохотать. Он зажимает рот рукой, но, начав смеяться, остановиться уже трудно. Дама рядом с тревогой глядит на него:

– С вами все в порядке?

– Да, – выдавливает Расмус и смахивает выступившую слезу. – Простите. Должно быть, всему виной кислород на высоте.

– А зачем вы так далеко уехали на сиденье?

– Сам не знаю.

Дама кивает:

– Ну-ну. Нельзя же иметь всему объяснение.

Умная женщина, думает Расмус. И в ту же секунду рядом с ними появляется стюардесса с двумя крохотными бутылочками и пластиковыми стаканчиками. Вместе с незнакомой дамой они до краев наполняют свои стаканы и чокаются.

– За что пьем? – интересуется дама.

– А… какие будут предложения?

– За Италию?

Расмус улыбается. Дама тоже.

– Звучит подходяще. За Италию!

Глава 58 Панцано, Тоскана. Паула

Она работает в садоводческой фирме. И ей двадцать один год.

Антония.

Дочь Паулы.

Прямо сейчас она поливает растения в теплице. Ряды крупных кустиков базилика, тимьяна, статные острые розмариновые деревца. На ней светло-бежевые брюки на помочах, на голове – шляпа, защищающая от солнца. Сегодня в Тоскане невыносимо жарко, а фирма еще и ко всему прочему расположена на вершине холма.

Пот ручьями стекает по телу Паулы, но в этом виновато не только солнце. Она стоит у входа в теплицу и заглядывает внутрь. Она торчит там уже пять минут. Наблюдает за дочерью.

Внутри трудится несколько девушек, но Паула моментально понимает, кто из них Антония.

Пауле очень страшно. В душе столько противоречивых чувств. На пьяцца в центре сидит и ждет ее за чашечкой капучино Хильда. Когда Паула вернется, они обязательно закажут бутылку ледяного спуманте. Будут заливать горе или же, напротив, отмечать, что все прошло хорошо. Ведь Паула понятия не имеет о том, чем все закончится.

Наконец она заставляет себя открыть дверь. Колокольчик своим резким звоном оповещает о ее появлении, и от этого звука сердце едва не выпрыгивает у нее из груди.

Coglione.

Теперь нет пути назад.

За кассой стоит женщина, но она едва удостаивает Паулу взглядом, продолжая что-то увлеченно просматривать в своем громадном айфоне.

Единственная, кто повернулась, была Антония.

– Добро пожаловать, – произносит она на звучном итальянском.

Паула молча кивает. И делает шаг вперед. Струящийся сквозь стеклянную крышу свет падает ей на лицо.

– Могу я вам чем-то по…

Антония осекается. Они стоят в пяти шагах друг от друга и молчат. За последние двадцать лет они ни разу не были так близко. Вот человек, которого я вскормила, думает Паула. Которого баюкала, когда у него болел животик. С которым спала, прижимая к своей груди по ночам.

Девочка, которую я бросила.

Антония делает еще один шаг вперед. Теперь они видят друг друга совершенно отчетливо. Она понимает, кто перед ней. В этом нет никаких сомнений.

– Мама?

От этого слова у Паулы сдавливает горло. Зачем ты называешь меня так? – хочется закричать ей. – У меня нет никакого права называться так. У меня нет права ни на что. Но Паула лишь кивает.

– Ты все-таки приехала, – говорит Антония.

Итальянский Паулы малость заржавел, но все же она до сих пор его понимает. Она снова кивает.

– Я уже и не думала, что ты приедешь, – говорит Антония.

– Я тоже, – отвечает Паула.

Они замолкают и просто молча стоят, глядя друг на друга. Женщина за кассой не обращает на них никакого внимания, все так же завороженная своим экраном. Словно очень загорелая трехлетка, которой впервые в жизни дали в руки айфон.

– Ничего, что…

Паула останавливается, делает глубокий вдох и заканчивает фразу:

– Ничего, что я появилась здесь?

– А что? – осторожно спрашивает Антония.

– Я пойму, если ты… злишься.

Антония опускает голову. В руках она по-прежнему держит лейку. А потом снова поднимает глаза.

– Я злилась. Очень злилась. Но…

Сердце Паулы бьется сильнее.

– Больше не злюсь. Я уже устала злиться. Я просто хотела встретиться с тобой. Поэтому я пригласила тебя сюда.