Швея из Парижа

Мелисса долго теребила ленточку пальцами, когда ей наконец удалось развязать узел, из бумажной упаковки выпало золотое платье. И не просто золотое, а точная копия платья, перед которым они стояли в Метрополитен-музее в день знакомства и которое Мелисса назвала сказочно красивым.

– Пожалуй, платье не так великолепно, как оригинал, – призналась Фабьен. – Я несколько утратила навыки. И все равно оно великолепно. Тебе должно понравиться.

– Ты шутишь? – высоким голоском воскликнула Мелисса. – Для меня слишком шикарно.

Фабьен усиленно заморгала:

– Я помогу тебе переодеться.

– Отвернись, – скомандовала Мелисса брату.

Он послушно встал с кровати. Фабьен приподняла легкое тело Мелиссы, усадила ее, помогла снять ночную рубашку и надела через голову золотое платье. Затем достала из сумочки расческу, причесала подруге волосы. Взбила подушки, вновь опустила на них Мелиссу и слегка подкрасила ей губы помадой с блестками.

– Идеально. Как ты считаешь?

Уилл повернулся к сестре с таким лицом, что у Фабьен сжалось горло, а рана в сердце закровоточила еще сильнее. Боже, сейчас она разрыдается, сколько бы ни обещала этого не делать. Однако все обошлось. Мелисса сломалась первой. По ее щеке покатилась слеза. Затем Уилл – как он ни сдерживался, глаза все равно предательски заблестели. И наконец, к ним присоединилась Фабьен, потому что Мелисса, раскинув руки, прижала их с Уиллом к себе. Они сидели так, не двигаясь. Это объятие Фабьен будет помнить всю жизнь.

* * *

Спустя примерно час Мелисса снова уснула. Фабьен с Уиллом наблюдали за ней несколько минут, затем Уилл сказал:

– Фабьен, от меня в ближайшее время толку не будет. Мне кажется, я тебя вожу за нос. Ты могла бы сейчас развлечься с кем-нибудь другим, вместо того чтобы сидеть здесь.

– Ты в тот вечер слышал голос Джаспера, верно? – спросила Фабьен.

Уилл кивнул.

– Джаспер – мой бывший. По сути, это его заслуга, что я сейчас в Нью-Йорке. Он напомнил мне о том, что я любила раньше. Нет, не его любила, – осторожно уточнила она, – а любила придумывать фасоны модной одежды. Рисовать эскизы, делать выкройки. Менее чем через три месяца я должна представить коллекцию. Я здесь, потому что хочу этого; здесь моя работа. Однако, кроме того, я здесь из-за тебя и Мелиссы. И я ничего от тебя не ожидаю, пока ты не готов. Я буду счастлива подождать.

– Серьезно? – Его глаза вновь заблестели, и Фабьен больше не могла оставаться на другом конце кровати. Она села рядом и обхватила его руками.

– Серьезно. Я буду ждать тебя сколько потребуется.

– Я боюсь все испортить, – признался Уилл. – Мы встретились в неподходящее время. Может, через несколько месяцев я оглянусь назад и пойму, что это любовь и я должен был сделать все, чтобы удержать ее.

– У нас особый вид любви. И потому наша любовь может ждать сколько потребуется.

Фабьен протянула руку и вытерла слезы, скопившиеся под глазами Уилла, а затем нежно поцеловала его в губы. Он ответил поцелуем настолько мягким и ласковым, что Фабьен ощутила боль. И тут ее словно током ударило. В ушах зазвучали бабушкины слова – «любовь может ранить». Как же это больно, любить Уилла! Настолько, что Фабьен с трудом справляется с этой любовью. Потому что сам он испытывает ни с чем не сравнимую муку, и быть свидетелем его боли едва ли не тяжелее, чем самой оплакивать смерть Эстеллы.

Фабьен вытерла щеки.

– Пора идти, пока я совсем не раскисла. С завтрашнего дня буду забегать каждый вечер. Просто посидеть с Мелиссой и посмотреть, как ты.

– Я люблю тебя, Фабьен.

– Я знаю, – прошептала она. – Знаю.

И ушла.

Фабьен ехала в такси домой в Грамерси-парк. Мозг плавился. Мелисса умирает. Фабьен и Уилл еще долгое время не смогут быть по-настоящему вместе – горе должно хотя бы немного утихнуть. Предстоит работа над новой коллекцией, а значит, есть во что вложить душу и энергию. А еще есть тайна, которую нужно раскрыть. Вновь заглянуть в коробку с секретами. Да, Бабуля, любовь может ранить. Как мне больно, что ты на самом деле не моя родная бабушка. Но тогда чья же я внучка? Кто родители моего отца? Возможно, Фабьен сумеет найти ответ. Возможно, любовь к бабушке позволит ей принять правду, которую Эстелла, очевидно, хотела поведать внучке под занавес жизни.

Часть 9 Эстелла

Глава 30 Декабрь 1941 года

Неделя ничегонеделания – лишь разговоры, любовь и поцелуи – пролетела слишком быстро. В одно прекрасное позднее утро Эстелла лежала в бамбуковом шезлонге на просторной веранде, выходящей в сторону реки, и размышляла, чем заняться – рисовать эскизы или просто любоваться зимним пейзажем. Солнце позолотило воду, небо, деревья. Кипарисы на фоне реки смотрелись как бальные платья; этот замысловатый эффект создавала листва, словно тонким кружевом оттеняя шелковистую водную гладь.