Швея из Парижа

– Кроме самого главного, – прервала его Эстелла. – Уважения, чести, мужества.

– Ты такая же наглая, как твоя сестра Лена. Хоть что-то общее у вас есть.

Эстелла понимала, что он ее провоцирует, произнося вслух имя Лены, однако невольно напряглась и по смеху Гарри догадалась, что он это заметил.

Гарри вскочил с кресла и продолжил, жестикулируя руками, словно давал представление:

– В рукописи была пара страниц, которые, по-моему, не следовало выставлять на всеобщее обозрение. Страницы, где она рассказывала байки о Джоне, об их парижском любовном гнездышке и ценном подарке, который получила от него и который ей пришлось оставить в монастыре Девы Марии в Париже. Эвелин была алкоголичкой и вдобавок подсела на морфий, так кто знает, что там правда, а что нет. Однако я никогда не верил в так называемую аппендэктомию. Поэтому попросил издателя изъять эти страницы из книги, а сам отправился в Париж. Я выписал настоятельнице монастыря чек на ремонт часовни, и она подтвердила, что присутствовала при родах Эвелин и забрала у нее ребенка. Девочка по-прежнему находилась в монастыре. На мое счастье.

У Эстеллы задрожали ноги, затем руки, а потом и все тело. Ей хотелось присесть, но она не могла этого позволить. Нужно заставить себя выслушать стоя.

Гарри подкрался ближе.

– Мне с самого начала следовало помнить, что Эвелин принадлежит к тому сорту женщин, с которых вполне станется родить ребенка втайне. Она ни разу надлежащим образом не отблагодарила меня за то, что я для нее делал. А я делал для нее все.

Он выделил последнее слово, заставив Эстеллу вздрогнуть. Она поняла. Гарри намекает на убийство Стэнфорда Уайта – Алекс показывал ей статью в газете! – на которое, как он заявлял, его толкнула ревность.

– Дальше можно не рассказывать, – настаивала Эстелла, однако Гарри, разумеется, ее не послушал.

– Я решил, что забавно было бы отыграться на дочери Эвелин. Каким цветочком она выросла, твоя мама! И меня она находила очаровательным. Ну что, продолжать?

– Вы можете уйти, – произнесла Эстелла, пока еще была в силах. Если бы только не видеть той фотографии, на которой мама стоит рядом с Гарри и улыбается! Тогда она смогла бы поверить, что свидетельство о рождении – фальшивка и Гарри выдумал эту историю. – Я полагаю, вы сделали то, за чем приходили.

– Несомненно, дочка.

К горлу неудержимо подступала тошнота, и Эстелла опасалась, что ее стошнит прямо на глазах у Гарри. Она вся сжалась. Ее едва не вырвало, когда Гарри победно прошагал мимо и наклонился поцеловать ее щеку. Эстелла бросилась, зажав рот, в ближайшую ванную, где ее несколько раз вывернуло над раковиной.

От отвращения и ненависти к себе желудок Эстеллы скрутило спазмом. Однако что толку? Сколько ни извергай из себя позор, он навсегда останется с ней.

Глава 31

– Слушайте все! – крикнула побледневшая Джейни, когда Эстелла ощупью пробралась назад в гостиную.

Она с трудом поняла, что передают по радио.

Сегодня, в 7 часов 48 минут по Гавайскому времени, военно-воздушные и военно-морские силы Японии атаковали Перл-Харбор, Гонолулу и другие владения США в Тихом океане. Ожидается, что в ближайшее время Соединенные Штаты Америки официально объявят о состоянии войны.

– Собирайте вещи, – охрипшим голосом произнесла Эстелла. Горло саднило от попыток вытошнить из себя Гарри Тоу. – Мы возвращаемся в город.

– Ты себя хорошо чувствуешь? – спросила Джейни, увидев ее лицо.

– Присядь, – поспешил на выручку Сэм. – Все будет хорошо. Возможно, вступление Америки в войну пойдет на пользу Франции.

– Хорошо уже не будет, – вяло проговорила Эстелла.

– Кто к тебе приходил? – спросил Сэм, внезапно догадавшись, что состояние Эстеллы вызвано вряд ли только новостью о подготовке Америки к войне.

– Не хочу об этом. Не сейчас, и вообще никогда, – добавила она, заметив, что Сэм пытается возразить.

Она сгребла в охапку одежду и бросила в чемодан, собрала иглы, булавки, ленты, и ткани, жалея, что вообще появилась на свет. Как мама могла спать с таким, как Гарри Тоу? Хуже его нет на свете. Он чудовище, само воплощение зла, человек, которому неведомо раскаяние и который продолжает издеваться над людьми, получая от этого большое удовольствие. Боже, да он насиловал собственную дочь! Получается, Эстелла – дочь самого дьявола?

Она собирала вещи, дрожа всем телом, и не могла избавиться от жуткой мысли: если Алекс считал плохим своего отца, то что же тогда для него отец Эстеллы? Дьявол? «Хуже моего отца никого не было на свете, – говорил он. – Однажды ты посмотришь на меня и подумаешь, что зря позволила целовать себя. Вот почему я должен это прекратить и бежать прочь».