Читаем Швея из Парижа полностью

Швея из Парижа

Боже мой! Эстелла старалась проглотить рыдания, но по виду Сэма и Джейни поняла, что это ей не удалось. Все тело ломило, словно из него вырвали душу. Если Алекс узнает правду, он ни за что на ней не женится. Пусть его отец был ужасным человеком, однако он никогда не насиловал, не убивал, его не помещали в психушку. Гарри – вот кто худший человек на свете. И к тому же сумасшедший. Поэтому она, Эстелла, должна бежать прочь. Потому что Алекс поступит именно так, если выяснит, кто ее отец.

Какой позор… Эстелла съежилась от липкого стыда. Ее мама оказалась женщиной, которая увлеклась Гарри, а потом, зная, что он собой представляет, оставила с ним Лену. В жилах Эстеллы течет кровь мало того что запятнанная – ее кровь гнилая. Она не сможет смотреть на Алекса и не чувствовать стыд. И этот стыд разрушит все, что у них есть.

Сэм и Джейни загружали вещи в машину, поглядывая на нее. Она чувствовала их беспокойство и недоумение; друзья предполагали, что между ней и Алексом что-то произошло. Пусть так и думают, тогда не придется объяснять.

Наконец со сборами было покончено. Алекс вот-вот должен вернуться. Эстелла велела Сэму и Джейни подождать на улице. А она присоединится к ним после того, как переговорит с Алексом. Скажет, что они больше никогда не увидятся.

Алекс в первую же секунду понял – что-то произошло.

– Почему Джейни и Сэм в машине? – Он шагнул вперед, чтобы поцеловать Эстеллу, однако остановился, увидев ее лицо. – Боже, что с тобой? Ты не заболела? Или все это Перл-Харбор? Я должен вернуться в Европу, но…

Эстелла вскочила. Руки дрожали, и, даже прижав их к груди, она не могла унять эту дрожь. Она не узнавала собственный голос; он был слишком высокий и срывающийся, однако какая теперь разница – она и сама уже не та Эстелла, которая влюбилась в Алекса и хотела выйти за него замуж.

– Я не могу выйти за тебя замуж. Извини.

«Только не плачь, – приказала она себе. – Пожалуйста, не плачь. Заставь его поверить, что не хочешь его, заставь поверить во что угодно, только чтобы не пришлось рассказывать о Гарри. Лишь тогда тебе не придется увидеть лицо Алекса, когда он узнает, кто твой отец».

– Я что-то натворил? – в отчаянии спросил Алекс. – Знаю, я обещал тебе месяц. Прости. Но остаться не могу. Не сейчас.

Эстелле хотелось плакать.

– Дело не в тебе. И война тут ни при чем. Дело во мне. Я… – Как же сообщить? Как солгать, чтобы он не догадался? Но она должна солгать ради Алекса. Гарри – душевнобольной; а что, если и она однажды сойдет с ума? Или ее дети? Ради всего святого – ведь мама оказалась женщиной, которая отдала Гарри ребенка. Разве это не сумасшествие? Все, что связано с Эстеллой, несет на себе врожденную печать бесчестья. И признаться в этом Алексу, увидеть, как любовь покидает его глаза в ту минуту, когда он узнает о ее грязном происхождении… Нет, она этого не вынесет. Она никогда не произнесет вслух: «Гарри Тоу – мой отец». И также нечестно было бы продолжать отношения с Алексом, скрывая ужасную тайну.

И она заставила себя сказать эти слова.

– Я совершила ошибку. Я не… – Нет, произнести «Я не люблю тебя» выше ее сил. – Я не хочу быть с тобой. Никогда.

Эстелла пошла к двери. Только бы не упасть, только бы продержаться еще несколько секунд. Казалось, сердце остановилось, дыхание замерло, а комната погрузилась в темноту. «Еще несколько шагов», – уговаривала она себя. Прочь из дома, пока она окончательно не погубила Алекса, самого лучшего и самого храброго мужчину – любовь всей своей жизни.

– Эстелла!.. – окликнул ее Алекс.

Голос человека, потерявшего всякую надежду.

Ей потребовалось собрать все свое мужество, чтобы не обернуться, не броситься ему в объятия, плача и повторяя снова и снова: «Прости, прости, прости». Когда Алекс произнес ее имя, Эстелла услышала в его голосе все сомнения, все опасения: однажды она его бросит. Потому что он ее не заслуживает. И он поверил – она уходит именно из-за этого.

«Нет, Алекс, – думала она, спускаясь по ступенькам к машине. – Я ухожу, потому что ты заслуживаешь намного больше, чем меня».

– Подожди! – крикнул Алекс, когда Эстелла открывала дверь. На этот раз она совершила ошибку и обернулась посмотреть, что сделала с ним. Он был просто уничтожен.

И она едва не вернулась. Едва не сгребла его в охапку, не провела ладонями по лицу, возвращая ему хорошо знакомую ясность. Однако тогда придется раскрыть свою тайну, и это разрушит все, что их объединяло. Что ж, по крайней мере, она так избавит его от груза своего позора.