Швея из Парижа

Жанна смотрела на него через стол глазами Эстеллы. Вот только в них было меньше блеска и больше тоски – так много они повидали.

– Я знаю вашу дочь, – сказал Алекс.

– Как она? – спросила Жанна.

– Счастлива. Однако очень переживает. Из-за вас.

– Ведь это вы передали мне ее письма. Она вам очень дорога.

Ему не требовалось отвечать. Все и так на лице написано; все его чувства к Эстелле. А еще разбитое сердце и горечь потери. Однако он попытался все отрицать:

– Эстелла – мой друг. А любит она другого мужчину, Сэма. У них ребенок.

– Она разузнала про Лену?

Алекс снова кивнул:

– Если вы напишете письмо, я смогу переправить его Эстелле. Дочь будет счастлива получить от вас весточку.

Жанна исписала две страницы мелким аккуратным почерком. Закончив, она вручила письмо Алексу.

– Вам следует это прочесть.

Он замотал головой, однако она повторила, более настойчиво:

– Вам следует это прочесть.

И Алекс прочел. О том, что Гарри изнасиловал и Жанну. И Алекс понял, каким безмозглым идиотом он оказался. Поверил, будто сам виноват, что его Эстелла бросила. А ведь она не смогла взглянуть в лицо себе самой.

Он прикрыл глаза и вспомнил, какой больной она выглядела в тот вечер в долине Гудзона, когда сообщила, что не может остаться с ним. Это он виноват. Тысячу раз виноват. Если бы тогда не сдался, не уехал в Европу. Но теперь слишком поздно. Она замужем за Сэмом. У нее ребенок.

Алекс открыл глаза и произнес, едва контролируя себя:

– Я прослежу, чтобы ваша дочь получила письмо.

– Спасибо.

Жанна ушла.

В ту же ночь он услышал от Питера, что одну из его связных в Марселе схватили и после пыток расстреляли. Алекс сразу понял, о ком идет речь.

* * *

Потребовалось три месяца, чтобы переданное через Алекса письмо добралось до Нью-Йорка и попало в руки Эстеллы.

Она распечатала его, с удивлением обнаружив на конверте знакомый почерк Алекса. Внутри был еще один конверт, подписанный рукой мамы, и короткая записка:

Мне очень, очень жаль. А.

Эстелла поняла, что это значит. Мамы больше нет. Все, что ей оставалось, – это перечитывать ее письмо, заливаясь слезами.

Прости меня, мама. Я так виновата перед тобой.

Глава 36

В начале 1945 года Эстелле удалось сесть на пароход, идущий в Европу. Она понятия не имела, где искать Алекса, но надо же откуда-нибудь начать? Она предполагала – или скорее надеялась, – что он, возможно, по-прежнему пользуется домом на рю де Севинье. Однако сколько придется ждать его там, молясь, что не ошиблась в предположениях, прежде чем сдаться и продолжить поиски где-нибудь в другом месте? И опять же, в каком именно?

Эстелла с Ксандером прибыли в Гавр и оттуда на медленном пассажирском поезде отправились в Париж через разоренную войной страну. Вот наконец и квартал Марэ… Эстелла подвела мальчика к дому, держа в каждой руке по чемодану. Она остановилась в воротах и коснулась ладонью дерева. Странное ощущение – дом словно дышал, неглубоко, но ровно.

Она взяла Ксандера за руку и вошла во дворик. Сквозь окно их окликнули звуки рояля. Эстелла знала лишь одного человека, который мог так играть.

Она сжала ладошку Ксандера, толкнула парадную дверь и поднялась по лестнице. Ксандер начал что-то лопотать. Музыка смолкла.

Эстелла пересекла холл, остановившись в дверях комнаты, где когда-то ухаживала за больным Алексом. Увидеть его вновь после долгой разлуки, живого и, как прежде, красивого – разве что морщины на лбу углубились, – оказалось таким шоком, что пришлось вцепиться в дверной косяк, а другой рукой еще крепче прижать к себе Ксандера.

– Я должна тебя кое с кем познакомить.

Он не взглянул на нее и даже не убрал рук с клавиш.

– Твой сын, – произнес он безразличным голосом. Эстелла догадывалась, что скрывается за этим равнодушным тоном – в слезах и то меньше эмоций.

– Нет, – негромко возразила она. – Это твой сын. Твой и Лены.

– Что?.. – Шепот, такой слабый, словно треснула ткань окружавшего их воздуха.

– У тебя есть сын. Лена забеременела после ночи с тобой. Я сберегла его для тебя; ведь ты не захотел бы, чтобы мальчик рос с чужими людьми?

– Что?.. – повторил Алекс. Эстелле почти хотелось, чтобы он вернулся к прежнему равнодушному тону, потому что теперь его голос был настолько перегружен эмоциями, настолько близок к краю, к тому, чтобы сорваться. Она может не вынести, если так будет продолжаться. Просто не справится с ним.

– Это Ксандер. – Пусть же Алекс наконец поднимет голову, посмотрит ей в глаза! – Твой сын.

Ксандер уставился на Эстеллу, слегка напуганный. Взрослые в этой комнате явно были не в себе.

– Мама?

Эстелла покраснела:

– Он называет меня мамой. Потому что я забочусь о нем. Ребенок пока слишком мал, чтобы объяснить ему все.

Алекс убрал руки с клавиш, встал и направился к ним. Ксандер настороженно вцепился в Эстеллу. Алекс остановился и присел на корточки, так что его глаза оказались на одном уровне с глазами ребенка.

– Привет, Ксандер. А у нас с тобой почти одинаковые имена. Я Алекс, полностью Александр.

Эстелла тоже наклонилась:

– Алекс – мой… друг. Помнишь, я говорила, что мы едем в гости к моему другу?