Швейцар

По прибытии — а он находился тогда в весьма плачевном состоянии — мы оказали ему материальную помощь (в размере более двухсот долларов), «пробили» ему (еще одно словечко оттуда) Social Security[1] (сожалеем, но у нас нет эквивалента данному выражению на испанском языке), с тем чтобы он мог заплатить налоги, и почти сразу же подыскали ему работу. Разумеется, речь не могла идти о таком месте, которое нам самим стоило двадцати-тридцати лет тяжкого труда. Мы нашли ему работу на стройке, где, естественно, много солнца. Похоже, тогда-то вследствие солнечного удара Хуана и начали мучить приступы головной боли. В самый разгар работы он останавливался (с ведрами раствора в руках) и стоял, как вкопанный, ничего не замечая, глядя в никуда или сразу во все стороны, словно именно в это мгновение ему было какое-то таинственное откровение. Вы только представьте себе: вокруг вовсю кипит стройка, а парень стоит, как истукан, без рубашки, с двумя ведрами и о чем-то там бормочет под грохот молотков и пил. Бригадир выходил из себя и принимался кричать на него по-английски (которого молодой человек еще не знал), отдавая команды вперемешку с ругательствами. Однако Хуан возвращался к работе, только после того как проходило то ли озарение, то ли помрачение.

Конечно же, нам не раз пришлось подыскивать ему работу. Он был официантом в сосисечной, драил писсуары в больнице для гаитянских беженцев, работал гладильщиком на фэктори (или фабрике) нью-йоркского мидлтауна, билетером в кинотеатре на 42-й улице… А что, скажете — пусть плещется в наших бассейнах? Вот так, за красивые глаза (а он и впрямь не урод, да среди нас, смуглых людей, их и нет, — не то, что среди рыхлых, бледных и непропорциональных созданий, которых здесь пруд пруди), вот именно, за красивые глаза распахнуть ему двери наших особняков в Корал Гэйбле, вручить ключи от машины, и пусть себе соблазняет наших дочерей, которым мы, как могли, старались дать образование, и вообще наслаждается всеми благами нашей жизни, не узнав сначала, что в этом мире приходится платить за каждый глоток воздуха? Ну, уж дудки.

Когда же нам окончательно стало ясно, что он не способен к такому труду, где нужно проявить характер, инициативу, работать «с огоньком», как мы выражались там, в другом мире, мы постарались, разумеется, с большими трудностями (ибо этот сектор находится здесь под контролем мафии), устроить его в штат обслуживающего персонала жилого дома в самом роскошном районе Манхэттена. Трудно найти менее сложное и менее хлопотное занятие: знай себе открывай двери и вежливо здоровайся с жильцами дома. Doorman, извините, мы хотим сказать, швейцар — так теперь называлась его должность.

Однако если у нас и раньше возникали проблемы с Хуаном по поводу его работы, теперь на нашу голову свалились настоящие неприятности и вовсе не из-за его небрежного отношения к своим обязанностям, а из-за «излишнего рвения в их выполнении». Поскольку наш швейцар вдруг сделал открытие или ему показалось, что он его сделал: дескать, работа не может ограничиваться открыванием дверей в здание. Он, швейцар, «выделен», «избран», «предназначен» (выберите самое подходящее слово из трех) для особой миссии, чтобы показать всем гораздо более широкую дверь, до поры до времени остающуюся невидимой или недоступной, — дверь в их собственную жизнь, а, стало быть, (так и приходится писать, хотя это звучит смешно, потому что мы приводим здесь слова самого Хуана) — «дверь в настоящее счастье».

Стоит ли говорить о том, что он и сам толком не знал, что это за дверь или двери, где они находились, как их найти, тем более, как их открыть. Но в своем увлечении, в бреду или умопомрачении (выберите сами из трех слов наиболее подходящее) он считал, что дверь где-то существует и неким таинственным образом можно туда добраться и ее открыть.