–Si-O-Si-O-

– А имеем мы кучу сытых зайцев, управляющих толпой голодных львов. Это такая странная эволюция – зайцы стали хищниками и отрастили клыки, а хищники жуют траву. Ну, а поскольку они это делают в течение многих поколений, то уже и не помнят, кто есть кто.

– То есть ты им сейчас пытаешься напомнить об истинном положении дел? Считаешь, в этом есть какой-то смысл?

– Каждое действие имеет смысл, уж ты-то должен знать. Если ты будешь биться головой о бетонную стену изо дня в день, рано или поздно что-то даст трещину – или стена, или голова. В первом случае ты становишься победителем, во втором – проигравшим. Но ты показал пример, и есть надежда, что после тебя кто-то продолжит твое дело.

– То есть тоже будет биться головой о стену?

– Именно! После n-ного количества треснувших черепов обрушится стена. Конечно, было бы проще сразу использовать отбойный молоток, но если его у нас нет, то приходится пользоваться подручными средствами.

– А если зайцы за то время, пока мы будем разбивать свои головы, отстроят еще несколько стен? Если у нас на уничтожение одной преграды уйдут десятки лет, а им потребуется всего день для того, чтобы восстановить ее, что тогда?

– Тогда нам понадобится больше голов, чтобы стены рушились быстрее, чем их успевают отстраивать заново.

– Ты сейчас тем и занимаешься, что ищешь новые головы?

– Точно.

– И сколько уже набралось?

– Две. Твоя и моя. Но это уже лучше, чем ничего, верно?

– Нет, друг, это хуже. Потому что мы пытались – и ничего не вышло. Из года в год – сколько? – и дольше века длится день. Сто лет – это тебе не в магазин за пивом сходить. Не было бы тебя и меня, была бы жива иллюзия того, что все возможно. Но мы есть, мы действуем, но ничего не добиваемся. Значит, все статично. Может быть, так и должно быть?

– То есть мы пришли к идеальной форме общества, которое само определяет, кого использовать в качестве топлива для избранных?

– А если и так?

– Тогда это самый несмешной двадцать второй век из всех, что я знал.

– Аминь.

***

– Еще вчера ты был вынужден пользоваться громоздкими кислородными баллонами, – подтянутый молодой мужчина в силиконовом экране презрительно показал пальцем на хилого очкарика, пытающегося одной рукой удержать действительно неудобный агрегат неопределенно цвета, а другой – вручить потрепанный букет симпатичной блондинке. – Забудь об этом! Баллоны нового поколения – теперь в миниатюрном, модном контейнере. Будь стильным! Дыши глубже в новом, 2115 году вместе с OXY COM!

Блондинка отталкивает несчастного устаревшего ухажера и направляется к своему новому кавалеру. Долгий поцелуй. Пара удаляется в закат.

Лаура Садин поджала губы, резко отвернулась от этой рекламной утопии и побрела домой. Ей очень не хотелось чувствовать себя устаревшей, но тяжесть, давившая ей на плечи, не позволяла забыть о месте, которое она занимала в этой жизни. Специальный рюкзак, который муж смастерил для нее когда-то, выглядел как горб. Дыхательный аппарат очень скоро прикажет долго жить – технически срок его годности закончился несколько лет назад, но денег ни на ремонт, ни на покупку нового не было. И есть ли смысл чинить его? Может быть, оставить все, как есть – и сдохнуть от гипоксии прямо под этой рекламной хреновиной? Вот, как раз и дышать тяжелее стало, агрегат забарахлил.

Эта мысль так понравилась Лауре, что она почти улыбнулась, но сразу же одернула себя. Нет, нет, это потом, успеется. Пока она нужна сыну. Кто еще о нем позаботится? Непутевый, весь в отца. Сгинет ведь без нее. Опять полезет туда, куда не следует – и поминай, как звали. Сынок.

В голове одна за другой стали возникать картинки из прошлого. Маленький, как они его ждали! У мужа была хорошая работа, у нее – семья, домашние хлопоты, которые, как она сейчас понимала, лучше всего на свете. В детской комнате стояли цветы – настоящие, живые цветы в глиняных горшочках. Потом мужа не стало. Хотя как не стало – официально он все еще жив, тела ведь так и не нашли. Может быть, он на самом деле сбежал? Вряд ли, он слишком любил своего Томми.

Лаура помнила все детали того дня. Муж вернулся с работы раньше обычного, прошел в свой кабинет и начал рыться в бумагах. Его глаза блестели, он что-то бормотал и был похож на сумасшедшего:

– Этого просто не может быть. Невозможно, нет, нет. Столько лет, господи, столько людей!

– Что случилось, милый? Что-то на работе?

– Нет, любимая. Хотя нет – да, на работе. Не могу говорить, прости меня. Простите меня, я не знал. Честное слово!

– Да что произошло?!

– Все будет хорошо, я им покажу, что так нельзя. Мне нужно передать кое-что Карлу – помнишь, мой друг, он в полиции работает? Я ненадолго. Люблю.

Он поцеловал ее, спящего сына и убежал. И больше она его не видела. А Карл позже уверял, что в тот день вообще не встречал мужа Лауры и не имел представления о том, что он хотел ему показать.