Сядь и замолкни

Счастье — интересный феномен. Один читатель моей предыдущей книжки прислал мне статью из «Нью-йорк Таймс». Её автор — Йон Джертнер, называется она «Безнадёжные поиски счастья». В статье рассказывается про Даниэля Джильберта, профессора психологии в Гарварде. Он и его коллега из университета штата Вирджиния, а также пара экономистов, один из которых даже нобелевский лауреат, которые нашли своё счастье в том, чтобы изучать счастье. Эта группа исследователей выдала несколько интересных идей, некоторые из которых совпадают с тем, что буддисты говорят вот уже две тысячи лет. Я не уверен, что работы этих парней приведут к какому-то правильному решению проблемы, но очень приятно видеть, что учёные серьёзно этим занимаются. Это очень важная тема, которой люди, к сожалению, не уделяют большого внимания.

Суть исследований сводилась к тому, что учёные выясняли предчувствия участников по поводу определённых событий и их ощущения после того, как ожидаемое произошло. В основном это были лабораторные эксперименты, где все условия строго заданы экспериментаторами. Но они также провели несколько полевых исследований, то есть изучали поведение людей в обычной жизни. В статье сообщается: «Джильберт установил, что мы переоцениваем интенсивность и продолжительность наших эмоциональных реакций — аффектов — по отношению к будущим событиям». Другими словами, когда мы ожидаем какое-то событие, то мы склонны думать, что оно будет гораздо лучше или гораздо хуже, чем оно обычно оказывается на самом деле.

«Обычный человек считает «я буду счастливее, если куплю «Порше», а не «Шевроле», или если я женюсь на Линде, а не на Розалине. Или если стану доктором, а не сантехником. Вся проблема только в том, что у меня нет денег на мединститут или «Порше». Поэтому проблема счастья для обычного человека заключена в получении желаемых атрибутов», - объясняет Джильберт.

Джильберт очень близок к буддийской точке зрения, но пролетает мимо самого главного. Как буддист, я скажу, что проблема счастья для нас заключена в самом понятии будущего. То есть, настоящим препятствием к счастью является то, что мы отделяем наши представления о будущем и прошлом от себя в настоящем. Ты думаешь — вот, сейчас я сижу в «Шевроле», и это банально и отстойно, но вот однажды у меня будет «Порше», и это будет реально круто! Но что происходит, когда мы получаем этот «Порше»? На собственном опыте я убедился, что как бы старательно я не добивался удовлетворения желаний, этого удовлетворения хватает очень не на долго.

Похоже, что-то, что у нас есть, почти никогда не бывает тем, что мы действительно хотим. Желаемое всегда оказывается где-то там, в будущем, когда у нас наконец-то будет богатство, или лучший на свете секс, или просветление… А ещё бывает, что наше счастье похоронено в прошлом. Тот самый первый поцелуй вечером на лавке школьного стадиона, или когда ты набрал то колоссальное количество очков в «пэкмэне», или когда ты, пару лет назад, почувствовал себя просветлённым — этого ведь уже не вернуть! Как бы мы ни пытались определить своё счастье, оно всегда находится «где-то там». И вот мы смотрим на тех, кому завидуем, и думаем, что если бы только у нас было то же самое, что есть у них…

Но подумай-ка получше об одном из тех «счастливых моментов» прошлого. Твой первый поцелуй. Чем тот момент отличается от происходящего прямо сейчас? Может быть, тогда было ощущение полноты происходящего? Было только настоящее. Никаких печалей о прошлом. Никаких мечтаний о будущем. Вообще никаких мыслей. Лишь прикосновение рук, прикосновение губ, прикосновение языка к брекетам на зубах… ладно, ладно, я молчу.

Но в большинстве случаев, даже в наши самые счастливые моменты где-то на краешке нашего сознания неизменно свербит мысль, что скоро — в будущем, конечно — всё это счастье растворится и поблёкнет, всё станет снова скучным и обычным.

Коллега Джильберта Лёвенстейн подбирается ещё ближе к эпицентру проблемы, когда объясняет: «Счастье — это сигнал, используемый мозгом для мотивации нас на совершение определённых действий. Точно так же, как наши глаза приспособлены настраиваться на разное освещение, мы сами приспособлены настраиваться на счастье. Наш мозг не стремится к счастью. Наш мозг стремится к регуляции».

Много чего можно сказать по-этому поводу, но по-моему, они опять пролетели мимо главного. Большинство из нас привыкли делить жизнь на эти моменты пиковых ощущений — счастья или, наоборот, несчастья — и на всё остальное, что кажется обычным, скучным и неважным. Тем самым, мы просто выкидываем огромную часть жизни. Если наш мозг стремится нас регулировать, как об этом пишет Лёвенстейн, и я склонен считать, что это именно так, то разве те пиковые переживания являются нашей целью? Разве именно крайние эмоции делают нас счастливыми?