Сядь и замолкни

Люди обычно считают, что рождение и жизнь — это прекрасно и замечательно, а смерть — это полный отстой. Рождение — начало. Смерть — конец. Но Догэн считал иначе. В двадцать третьей главе «Сёбогэндзо» под названием «Гьёбучу ёиги», что значит «Величественность действующего будды», он называет четыре вида рождения: «рождение через утробу, яйцо, влагу и метаморфизм». Первые три относятся к привычному нам научному понимаю. На Западе долгое время рождение из влаги считалось вполне нормальным, пока изобретение микроскопа не помогло разглядеть, что насекомые и микробы не появляются сами собой от сырости, а рождаются из микроскопических яиц или путём деления клеток. Рождение путём метаморфизма относится к нематериальным вещам, которые рождаются в результате изменения точки зрения, как, например, различные идеи, новые способы мышления, новые законопроекты или новые бизнес планы твоей компании или даже новые религии, и так далее.

Даже так называемые неодушевлённые предметы рождаются и умирают. Камень рождается как камень, когда он отделяется от земли и начинает своё существование, как отдельно взятый предмет. И он умирает, когда время и ветер стирают его в песок, в результате чего рождаются крупицы песка, которые тоже однажды прекратят своё существование, как крупицы песка. С окончанием жизни камня начинается жизнь горсти песка.

Наша жизнь и смерть практически то же самое. Скорее всего, то, что мы называем «жизнью» и «смертью», это не более чем наше представление о переходе чего-то из одной категории в другую, в то время как в реальности нет ничего, что появлялось бы и исчезало.

Мы всё усложняем, выдумывая нечто под названием «разум» или «сознание», которое каким-то образом существует отдельно от материи. Развивать идеи о том, как разумная душа входит и выходит из материального тела — любимое занятие религий. Но буддизм не принимает такого разделения между материей и сознанием. Как говорится в «Сутре сердца», форма — это пустота, а пустота — это форма. То есть, материя и есть сознание, и наоборот. Нет никакого разума, сидящего где-то в материи и наблюдающего за ней. Разум и есть сама материя.

Немного дальше в главе 23 Догэн говорит: «Попробуем представить себе, может ли среди этих существ, рождённых четырьмя способами, появиться такое, у которого было бы рождение, но не было бы смерти? Есть ли среди них тот, кто получает по прямой линии передачи только смерть, без передачи по прямой линии рождения? Нам следует непременно познавать на практике существование или несуществование того, что только лишь рождено или только лишь умирает».

Рождение и смерть всегда идут парой. Всё рождённое умрёт. Особенность рождения как раз в том, что есть смерть. Мир, в котором всё, когда-то возникшее, продолжало бы существовать в одной и той же форме веки вечные, был бы просто скучнейшим местом.

Пытаясь понять причину нашего страха смерти, можно придти к тому, что она кроется в ошибочности нашего понимания жизни. Ведь если бы могли смогли взглянуть на это по-другому, то, возможно, мы смогли бы увидеть, что бояться нечего. Догэн говорит об этом так (опять цитирую «Сёдзи»):

Мысль, что мы движемся от рождения к смерти — ошибка. Рождение — это состояние в моменте бытия; у него своё прошлое и своё будущее. Потому Будда-Дхарма гласит, что в появлении нет появления. Кончина — тоже состояние в моменте бытия; у него тоже есть прошлое и будущее. Потому говорится, что в исчезновении нет исчезновения. Во времени, называемом жизнью, нет ничего, кроме жизни. Во времени, называемом смертью, нет ничего, кроме смерти. Итак, жизнь приходит как жизнь, и смерть приходит как смерть.

Что ж, по мысли Догэга жизнь и смерть — это моментальные состояния. Каждое на своём собственном месте. Когда он говорит «в появлении нет появления, а в исчезновении нет исчезновения», то он не пытается звучать как-то «по-дзенски» круто. То, что мы называем «появлением» и «жизнью», не укладывается в умственные категории и границы слов «появление» и «жизнь». Наши сомнения и недопонимание происходят из-за того, что мы пытаемся всунуть реальный мир в узкие ящички ментальной картотеки. Догэн бы написал: жизнь и смерть — это не «жизнь» и «смерть».

Ограничивать понимание всего мира лишь значением слов — бестолковое занятие, так как слова по своей природе ограничены, а мир безграничен. Даже слово «безграничен» не безгранично, так как имеет своё ограничение, служа противопоставлением слову «ограничен».