Сиам Майами

Мотли не стал отстаивать интересы Твида, хотя тот только что вытащил его из грязи, в которой он столько лет барахтался. Мотли испытывал к Твиду глубокую благодарность, но не мог позволить себе сентиментальность. Твид исходил из холодного делового расчета. У него-то напрочь отсутствовала сентиментальность, и это было источником его силы. Мотли знал, что благоприятное впечатление, произведенное на Твида Сиам, стало сигналом к началу военных действий в борьбе между ним и Твидом за наиболее выгодные условия контракта.

Контракт служил для Твида полем боя. Его безжалостность и напор доводили партнеров по переговорам о контрактах до истерики. У многих на памяти был знаменитый случай, когда он довел до изнеможения и едва не заставил рыдать одного благородного англичанина. Пока шли трудные переговоры, Твид работал с шоу этого англичанина как ни в чем не бывало. Его холодность, трезвость расчетов, сопутствовавшая полной неподготовленности контракта, удивляли многих знатоков. Англичанин наблюдал, как его шоу принимает достойный вид, но не имел больше никакого влияния: Чтобы способствовать подписанию контракта, англичанин был готов уступить в вопросе процентных отчислений от сумм, полученных за прокат фильма, однако Твид в этот момент изучал его с другого боку — на предмет занижения зарплат на гастролях. Благородный англичанин, менеджер с хорошей репутацией, был прижат к стенке. Его поставили перед необходимостью зарубить собственное шоу, которое у него на глазах уже принимало конкретные заманчивые очертания и сулило хороший барыш на американском рынке.

Англичанина так и подмывало объявить, что он исчерпал свой запас уступок, однако он знал, что такой маньяк, как Твид, способен утопить любое шоу. Ему уже приходилось так поступать. Твид знал, его могущество как раз на том и держится, что его считают неуравновешенной натурой. Способность к маниакальным поступкам снискала ему уважение среди многих сильных и коварных людей.

Англичанин знал и другое: американское налоговое законодательство позволяло Твиду время от времени гробить шоу и уничтожать их с помощью налоговой службы. Такие разовые крушения благотворно сказывались на финансах его основных инвесторов. Подобные действия предпринимались скорее в исключительных случаях, поскольку на постановку одного шоу нередко уходило по полмиллиона долларов. Однако и в успешные сезоны не обходилось без воплей, а то и резких писем в журнал «Вэрайти», требовавших Твида к ответу за провал какого-нибудь проекта.

Пока набирала силу тактика нервирования противника, сам Твид мог поигрывать в гольф где-нибудь на Багамах или в Порт-о-Пренсе. Его крупнокалиберная артиллерия была представлена солидной юридической фирмой «Крейтон, Кук, Гослин энд Крейтон», известной в профессиональных кругах как «Кретины и Компания». Крейтон, Кук, Гослин и Крейтон были заядлыми театралами и поддерживали постановку пьес Шекспира в парках, в пригородах и вообще где угодно, лишь бы это приводило к налоговым скидкам. Сама четверка не участвовала в столь нервной войне. Это занятие поручалось молодым пехотинцам, то есть подмастерьям. То были умненькие выпускники лучших юридических факультетов. Юристы «Кретинов» походили на всех остальных юристов из мира шоу-бизнеса. «Кретина» нетрудно узнать по отлично сшитому костюму и напускному виду скучающего денди. Молодой «кретин» сохраняет важный вид, даже когда несет отъявленную чушь. Его смех — редкое явление! — звучит принужденно, сигара отличается длиной, но не качеством.

«Кретины» относились к продукции Твида с прохладцей. Им было больше по душе поддерживать постановки Брехта и, уж конечно, Артура Миллера. Они читали все книжные новинки, обычно не беллетристику, ибо находили современную беллетристику грязной и подлой. Они не работали впрямую на Твида.

Их деятельность ограничивалась подготовкой писем на бланках. «Кретины» пользовались различными бланками по различным поводам. Заполненные бланки занимали место в папках разных цветов — от девственно-белого до пожарно-красного. Завершались все старания тоненькой траурно-черной папкой — на случай, если дело прогорало.

При необходимости Твида вызывал кто-нибудь из ответственных «кретинов», чтобы спросить, каков будет его следующий шаг.

Обхождение Твида с англичанином получило неблагоприятный отклик в прессе, поскольку он едва не загубил престижную постановку классической вещи эпохи Реставрации, которую так стремились посмотреть образованные люди. В кои-то веки появилась умная пьеса, не предназначенная для усталых бизнесменов! Твид воспринимался как гадюка, притаившаяся на лоне культуры и сосущая кровь из подлинного театра. Однако причастные к контракту лица трепетали при упоминании победы, одержанной им над лондонской конторой англичанина, известной своей непримиримостью и коварством. Один продюсер, импортировавший интересные английские постановки, признался, что работал на эту контору практически даром. Выходило, что Твид не зря добился существенных уступок по процентам.