Сяо Тай и разбойники горы Тянь Ша

— Это не круг, Второй Брат Гуань. Это — спираль. Добавь сюда третье измерение. — Сяо Тай протягивает руку над покрытой мукой столешницей и прикрывает глаза. Частицы муки взвеваются вверх в золотистом свете Ци, танцуют и выстраиваются в спираль, идущую снизу, от рисунка круга.

— Видишь? С точки зрения двух измерений это та же самая точка, однако, если добавить третье — это совершенно другая точка. Она — выше. Те же координаты на плоскости, но иные по высоте. Человек, который осознал, что правила не важны и могут не исполняться — приходит к тому, что нужно их исполнять, но на другом уровне. Он сам выбирает те рамки и те правила, которые ему нужны. Он выбирает быть благодарным со своими последователями и союзниками, но не потому, что «так положено», а потому что так будет лучше, так он обеспечит себе большую вероятность успеха. Точно так же он сможет отринуть и те правила, что мешают ему, например «нужно быть жестоким с врагами, убить их всех и семью вырезать» — если это ему не нравится и не обеспечивает преимущества. Так что… эта идеология частично возвращает тебя к истокам, туда где правила очень нужны, но на совершенно другом уровне. — она кивает на висящую в воздухе спираль из мелко просеянной муки: — как я и говорила. Не круг. Спираль.

— Но… тогда получается эта последняя ступень посвящения? Все возвращается на круги своя, Инь и Ян, Свет и Тьма, Порядок и Хаос… все предопределено. — говорит Второй Брат и кладет еще один слепленный пирожок на противень. Он определенно наслаждается философским диспутом. Третий Брат Чжан — зевает во весь рот, ему скучно.

— Если идти по кругу, то да. Но если за основу мы берем спираль… — Сяо Тай взмахивает руками и частицы муки кружат в воздухе, источая золотистый свет, образовывая светящуюся спираль, уходящую далеко вверх, куда-то под потолок… а может и выше.

— У познания нет границ. — говорит она, запрокидывая голову и смотря вверх: — тот, кто утверждает, что мог сосчитать степени посвящения — лжец. Эта дорога бесконечна.

Некоторое время они смотрят вверх, туда, где под высоким потолком кухни пропадает светящаяся спираль.

— Это все конечно хорошо, — замечает Чжан Хэй: — но когда жрать-то будем?

Глава 22

Сяо Тай открыла глаза, просыпаясь как обычно — одним толчком, сбрасывая с себя сонную дремоту и заторможенность. Она зевнула и осмотрелась.

— Доброе утро, госпожа. — почтительно сказала Минмин: — пора вставать. Прошу прощения.

— Не за что просить прощения. Ты молодец. — сказала Сяо Тай, протирая глаза и скидывая с себя одеяло: — просила разбудить пораньше, ты и разбудила. Вообще удивительно, у тебя что, часы внутри встроены, как ты все время вовремя просыпаешься?

— Всегда так было, госпожа, — отвечает Минмин, помогая ей надеть халат: — с самого раннего детства я всегда с утра вставала пораньше. Зато вечером меня быстро в сон клонит.

— Ясно. Ты у нас жаворонок, — зевает Сяо Тай: — а я вот терпеть не могу рано вставать, но надо. Повар вообще раньше всех встает, но умный повар — с вечера себе заготовки делает, чтобы с утра не носиться по кухне как курица с отрубленной головой.

— Ну так у нас все готово со вчерашнего. Только кашу сварить, да чай поставить. — говорит Минмин. Манера Седьмой Сестры варить чай в одном котле сразу на всех, — местных просто шокирует, непривычные они. Тут чай — это дело интимное и высококультурное, но Сяо Тай решительно намерена ниспровергать и расширять, а потому и чай заваривают на всех сразу, а чтобы не выплеснули на землю — добавляют тростникового сахара и молока для питательности. Так вот и возник «чай Седьмой Сестры», похожий на монгольский «сай» — такой горячий напиток с молоком, сахаром, солью и чуточкой масла. Конечно же настоящие гурманы и ценители чая как традиции — тут же заклеймили бы эту Сяо Тай как богохульницу и еретичку, а то, чего доброго, и чайными принадлежностями до смерти забили… однако же большинство из добрых молодцов-удальцов с Горы Тянь Ша не были чайными снобами или гурманами и ценителями. Большинство из них вообще раньше крестьянами были и горячему сладкому напитку, поддерживающему силы и утоляющему жажду и голод сразу — были только рады. Так что Сяо Тай вздохнула с облегчением, убедившись, что никто с ней за варку чая в общем котле драться насмерть не будет.