Сибантийский транзит

Ормигас остановился, заметно было, как желание прогуляться борется в нем с привязанностью к своей компании. Всю дорогу он ехал то в сумке у Анджея на плечах, то на ноге Эшика. Лапы затекли, теперь хотелось их размять.

— Вернись немедленно!

Ормигас лег на брюшко, вытянул конечности. Рядом оказалась сухая травинка, которую он принялся самозабвенно грызть.

— Похоже, некоторые животные здесь ходят! Идем за ним! — Анджей торопливо отвязал от сумки ремень.

— А как же я? — с тревогой спросил Эшик. — Ты же меня не бросишь?

— Волокушу тянуть опасно! Я возьму сумку, а ты становись на четвереньки. У тебя берцовая кость поломана, но колено-то цело! Поползешь на четвереньках!

— Тебя бы на мое место! — печально произнес Эшик.

— Я почти что был на твоем месте! Думаешь, с переломанным ребрами тоже сплошной мед?!

— Нечуткий ты человек! Таншайву всегда труднее! — вздохнул Эшик.

— Я пойду впереди! Если влипну, у тебя будет шанс спастись!

— Если ты влипнешь, мне придется умирать, глядя на твой разлагающийся труп! Знаешь, как это тяжело?! — завопил Эшик.

Анджей обхватил голову руками и мысленно досчитал до десяти.

— Умеешь ты утешить человека! — наконец сказал он вслух. — Как тебя только Идальго терпит?!

— Идальго без меня не может обойтись! Наверняка он уже послал сюда спасателей! А что ты за голову держишься, иди давай, а то эта шестиногая скотина просто улизнет, и мы останемся здесь до ночи!

Долански засунул руки в сумочные лямки, сделал вдох-выдох и двинулся к ормигасу. Эшик встал на четвереньки, и, стараясь не касаться земли переломанной ногой, пополз за ним.

При виде человека ормигас вскочил, чтобы радостно помчаться по хорошо различимой для его чуткого носа тропинке, протоптанной избежавшими гравитационной ловушки животными.

45

Искать костыль для Эшика Анджей не стал, как и разворачивать волокушу. Дальше они снова передвигались в обнимку, но ормигас теперь бежал впереди, как собака, оглядываясь, следуют ли за ним хозяева.

С протоптанной кем-то тропинки не сворачивали. Сквозь деревья все явственнее проглядывала стена дома и чадящий у ее основания костер. Чем ближе они подходили, тем сумрачнее становилось у Анджея на душе. Как-то очень слабо верилось в то, что кто-то спокойно живет рядом с гравитационной ловушкой. Но костер все еще горел, запах дыма щекотал ноздри.

Наконец рощица закончилась, хотя тропинка продолжала виться, то и дело ныряя в траву. Слева от нее, среди заросшего кустарником и сорняками поля, валялись горы песка и щебня, торчали полуобрушенные грибки вентиляционных каналов, в одном месте среди нагромождения бетонных плит зиял уходящий вниз шахтный провал.

Справа, в каких-нибудь пяти метрах от тропинки, находился виденный в мираже дом, правда, домом это теперь можно было назвать лишь условно.

Рядом с костром, по-прежнему чадящим сизым дымом, возвышалась стена дома с прорубленными в ней маленькими окошками. Каким-то чудом над ней удерживался кусок крыши. Чудом, потому что от второй стены сохранилась половина, от третьей столько же, а четвертой не было вообще. Четвертая ушла в огромную яму глубиной не менее двухсот метров. Остатки дома зависли на краю обрыва, почему-то не падая, но устремляясь туда обрушенными лестничными пролетами, вывернутыми из внутренних перекрытий, обломками трубам, повисшими на кабелях светильниками, изогнутыми прутьями арматуры. А там, внизу, в центре ямы, вздулся гигантский земляной гриб, опутанный арматурой и бетоном, утыканный листами железа, залитый потеками расплавленного когда-то, а потом застывшего алюминия.

— Что это? — спросил Анджей, не в силах отвести взгляд от этого жуткого, но удивительного зрелища.

Эшик сморщил нос, и ответил не сразу.

— Это гравитоид! Там внизу были баллистические ракеты. Люди собирались воевать между собой с применением ядерного оружия. Но на Сибанте все еще действуют защитные сооружения астреллов. Они подавили огневые точки обоих противников при помощи своего гравитационного оружия. Можешь мне не верить, но там внизу закапсулирован ядерный взрыв от всех, находившихся здесь ракет!

— О, господи! — только и смог сказать Анджей! — Пойдем отсюда скорее!

— Думаешь, он вырвется?

— Я ничего не думаю! Я просто хочу убраться!

— А как же костер? Давай хотя бы посидим, передохнем! Если эта дрянь торчит здесь столько времени, не думаю, что она взорвется от нашего появления!

46

Эшик

Честно сказать, я зверски устал! Лекарство еще действовало, и боли я не чувствовал, но от самого лекарства в голове стоял какой-то звон, и соображение было на нулях.

Мне почему-то стало казаться, что край обрыва сейчас осядет, и мы вместе со старыми развалинами полетим вниз в самую гущу этой грибообразной мерзости! И будем там умирать долго и мучительно!