Сибирь

Именно с железной дорогой, школой и воинской повинностью происходит в начале Третьей республики то, что Эжен Вебер называет «концом провинциализма»: национальное единство и национальное самосознание. Многие люди это смутно чувствуют со щемящим сердцем, когда больше не пользуются железнодорожным путем, когда закрывают школу: что-то от республиканской идеи теряется. Это то, что случилось, когда отменили военную службу, а школа превратилась в неопределенную «педагогическую услугу». Желание стать железнодорожным служащим или учителем не имело целью, как сейчас пренебрежительно говорят, обретение «обеспеченности и стабильной пенсии», а значило участие в прогрессе. Прогресс как следствие образования и экономического развития. То же самое было в и России. С тем же самым двойным смыслом. К тому же была чудесная техника, которая развивалась вместе с железной дорогой. Кто из детей страстно не любил паровозы!.. А воспоминания о движении сопротивления, о «рельсовой войне»…

Музей поездов растянулся на многие гектары на железнодорожных путях, по которым они больше никогда уже не поедут. Локомотивы разных эпох, перекрашенные в их оригинальные цвета: черный, ярко-красный, зеленый, часто отмеченные впереди красной звездой… Также и вагоны, начиная с самых старых и неудобных до роскошных апартаментов с велюровыми и шелковыми скамейками (но в них еще не было туалетов, как, впрочем, и отопления). Как везде, где есть техника и история, возникает много эмоций. В музейной витрине медали воинов Великой Отечественной войны. Я не могу не назвать здесь их имен: Николаев Василий Борисович, Трубников Иван Ефимович.

И опять на других перронах локомотивы разных лет, целые поезда с вагонами, надписями об их маршрутах. Между ними очень чистые широкие платформы. Слишком толстый слой краски придает им, как и старым кораблям, что-то вроде искусственной молодости. Но большая красная звезда, которая сияет впереди каждого паровоза, сохранила мистическую власть. Мирные, окончательно умолкшие, будто бы в витрине специализированного магазина модели больших, немного напыщенных игрушек в натуральную величину. Многие молодые пары приходят сфотографироваться перед ними или в салонах первых классов, украшенных тканями и занавесками…

Самое ценное, что я сохранила: пилотка из газеты, которую сделала по моей просьбе одна рабочая несколькими быстрыми и умелыми движениями. Я ее сфотографировала в зеркале нашего вагона. Я хотела подарить эту пилотку моему дяде, который водит локомотивы всю свою жизнь, сначала на угле, а затем на электротяге. Я много о нем думала в тот день, о его добром лице, его чувстве юмора, рабочей походке, лукавых анекдотах, о его желании петь.

Затем мы поехали в Академгородок. В момент, когда перед тобой предстает действительность, которая для тебя пока только мифическое название, убеждаешься в парадоксальности путешествий: то, что видишь своими глазами, не может заменить никакое чтение, и всегда в недостаточной степени пользуешься возможностью увидеть… Несмотря на добрую волю и компетентность наших гидов, всего, что удастся увидеть, будет недостаточно. И это неизбежно. Нужно было до отъезда работать с книгами и документацией… Но я также знаю и следующее: то, что меня тревожит во время путешествия, ничуть не омрачая ощущения полного счастья, найдет свое решение спустя несколько месяцев.

Я уже это переживала и практиковала. Я знаю, что приобретаю опыт, самый ценный, к которому, вероятно, тянется вся моя жизнь: это форма познания мира, которая достигается, когда к пережитому путешествию добавляется путешествие по книгам. А когда пытаешься об этом еще и рассказать, то глубина познания удваивается.

Академгородок — это один из научных центров, построенных в Советском Союзе, чтобы обеспечить ученым наилучшие условия для их работы вдали от людской суеты. Этот центр был не единственным. Нужно было бы не спеша проанализировать этот сложный механизм научных исследований, в котором господствовал дух холодной войны: знаки внимания и уважения к науке никогда не скрывали идеологические и политические масштабы проекта. Это была форма войны против «империалистического блока».

Статья Мари-Лауры Кудер и Витторио Францечи («Преобразование бывшего закрытого города Кольцово») описывает в деталях огромный научный комплекс, окружающий Новосибирск, частью которого и являлся Академгородок. Кольцово, основанный несколько позже, в 1979 году, разместил лаборатории и служащих Государственного научного центра вирусологии и биотехнологии. Это говорит о том, каково было его стратегическое значение и окружавшая его секретность. В 2003 году у Кольцово появился новый статус Наукоград. Академия наук СССР передавала некоторые свои секции в многочисленные регионы советских республик. Особенно самые отдаленные, такие как в ту эпоху Центральная Сибирь или Норильск на севере за Полярным кругом. Ведущие ученые должны были там жить и работать в ультрасекретных областях исследований (ядерной и бактериологической).