Сибирская амазонка

Удивившись мыслям, которые не слишком часто посещали его в обычные дни, Алексей сделал последний шаг и остановился напротив старца. И тут же понял, почему ратникам не нужны особые приготовления для казни. Чуть ниже креста, там, где стояла Евпраксия в компании с Родионом и юным ратником, скала обрывалась отвесно вниз. С того места, где они сейчас находились с Константином, дна пропасти видно не было. Но если судить по высоте скал противоположного берега... Алексей почувствовал, как его сердце в груди исполнило нечто вроде сальто-мортале. Он посмотрел на Константина.

Но тот словно ничего не замечал вокруг. Вперив пристальный взгляд в Евпраксию, он, казалось, пытался просверлить ее насквозь. Однако она даже не подняла головы. И Алексею на миг стало жалко своего товарища. Угораздило же его полюбить столь злобную бабенку!

Тут Алексей несколько покривил душой, вспомнив свой недавний сон на атамановом сеновале. Определенно, красота Евпраксии помутила и его разум, только он вовремя опомнился.

С Константином - другое дело. И все его рассказы о поисках "Одигитрии" - лишь прикрытие для таких доверчивых простаков, как Алексей. На самом деле все эти годы Константин искал Евпраксию, хотя понимал, что ничего хорошего из встречи с ней не получится. Она не простила его. И, похоже, затаила лютую злобу не только на Константина, но попутно и на ту часть человечества, что не осеняет себя двуперстным крестным знамением.

Стражники вновь подтолкнули их в спину. Алексей и Константин сделали еще один шаг, другой...

- На колени! - приказал им старец и, когда оба пленника склонили перед ним головы, осенил их крестом.

Он что-то бормотал над их головой, вероятно, читал молитву. Но Алексей уже ни о чем не мог больше думать. Он представил, какой ужас испытает прежде, чем его тело ударится о камни на дне пропасти. Нет, он ошибся, надеясь на милосердие ратников. Они приготовили им не менее страшную смерть, чем сожжение на костре. Их просто сбросят в пропасть и даже потом тела не поднимут, чтобы захоронить.

Оставят их на потраву зверью и стервятникам. В лучшем случае река поглотит их останки, но и тогда матушка никогда не узнает, где нашел последнее пристанище ее младший сын...

Старец перестал бормотать молитву и велел им подняться.

Вновь осенил их поочередно крестом, что-то быстро и торжественно произнес, Алексей не разобрал, что именно. Тотчас стражники подхватили их под локти и поволокли к краю пропасти. Здесь отпустили, но руки оставили связанными. Попытались завязать глаза, но оба пленника яростно замотали головами, отказываясь.

Алексей поймал насмешливый взгляд Евпраксии. Никакого сочувствия, разве немного любопытства промелькнуло в ее глазах, когда он быстро спросил:

- Скажи, что с Иваном? Вы его тоже убили?

Тонкие брови слегка поднялись, Евпраксия отвела взгляд:

- Твой товарищ выбрал свою планиду. - Она кивнула в сторону пропасти. Он сам шагнул в прорву...

- Сам? - поразился Алексей. - Чтобы Иван сам... - Он озадаченно посмотрел на Евпраксию. - Врешь ты все, не мог он сам броситься в пропасть. Это вы его заставили!

Евпраксия презрительно посмотрела на него, но ничего не сказала и отвернулась. А у Алексея, впервые за долгое время, вдруг появились на глазах слезы. Он вспомнил Машу и то, как просила она присмотреть за ее Иваном, чтобы он возвратился домой... Вавилов теперь уже никогда не вернется. И хорошо лишь то, что Алексею не придется держать ответ перед Машей, не придется по той простой причине, что через мгновение его тоже не станет...

Он, будто перед прыжком в воду, набрал полную грудь воздуха и оглянулся на Константина. Тот был бледен, но по-прежнему не сводил глаз с Евпраксии.

- Позволь поговорить с тобой, - произнес он наконец с явной мольбой в голосе. - Позволь объяснить... Я слишком долго искал тебя!

Евпраксия вздернула голову. Губы ее сжались в полоску, а глаза, казалось, готовы были испепелить Константина.

- Грязный пес! - не произнесла, а прошипела она. - Испугался телесных страданий? Испугался, что пришел черед выбрать между богом и диаволом? Ибо диавол явится тебе по смерти на мытарствах.

- Да, я грешил, - закричал Константин, - я творил зло, не верил в добро! Помнишь, как ты говорила мне, что весь смысл нашего прихода на землю - это выбор между добром и злом, между богом и дьяволом. Я выбрал добро, я выбрал тебя, и ты знаешь это, но отвергаешь мою любовь...

- Нет другой любви, окромя любви к богу! - выкрикнула исступленно Евпраксия и перекрестилась. Но пальцы ее дрожали, а в прекрасных глазах стояли слезы. - Нет тебе веры, малакайник, бо попрал ты ее единожды... - Она задохнулась от перехватившего горло спазма и подняла ладони вверх, словно пыталась защититься ими от взгляда Константина. - Изыди, анчихрист, ступай... - Совсем как обычная женщина, она вдруг прижала ладони к лицу, плечи ее затряслись. И Евпраксия стремглав бросилась прочь с доморощенной "голгофы". Мрачные ратники расступились и вновь сомкнулись за ней.