Сибирская амазонка

Все всадники давно уже спешились и вели теперь в поводу по две лошади верховую и вьючную. И почему-то так получалось, что меньше всего несчастий приходилось на долю близнецов. Чуть ли не с пеленок считавшие тайгу своим вторым домом, они, казалось, чудом находили единственно правильный путь в этом не потревоженном человеческим следом глухолесье, и лошади слушались их беспрекословно, и мошка вроде не так сильно ела, как Алексея и Ивана, и пауты не приставали...

А в воздухе носились тучи зловредной кусачей живности.

Мелкая, как порох, дрянь липла к разгоряченному, потному телу, жалила и кусала столь немилосердно, что пришлось натянуть накомарники. В них было душно, обзор - ограничен, к тому же едко пахло пылью и конским волосом, из которого была сплетена сетка на лицо. Гнус не проникал под накомарники, края которых путники затолкали под воротники, но руки горели и саднили, особенно в тех местах, где рукава рубах соприкасались с кожей. Вероятно, это место было особенно лакомым для мошкары, потому что искусано было до крови и даже воспалилось. К тому же укусы немилосердно чесались.

Сашка посоветовал смазывать их слюной. На некоторое время это помогало, но вскоре зуд возобновлялся, казалось, с еще большей силой.

Иван чертыхался и проклинал что было сил тот день и час, когда появился на свет божий, и жалел, что пошел служить в полицию и согласился провести отпуск в столь подлых и гнусных местах.

Сашка и Шурка в ответ на тирады Вавилова помалкивали, лишь изредка переглядывались и ухмылялись. Наверняка забавлялись потугами двух городских алымов не ударить в грязь лицом.

Алексей не ругался. Хотя ему доставалось не меньше, чем Ивану, но с лошадьми он управлялся лучше, и хлопот от него близнецам было меньше. И это позволяло ему отвлекаться на посторонние мысли, которые то и дело прерывались ржанием очередной, зацепившейся тюком за сухой выворотень лошади или новым взрывом ругани Ивана, чья нога застряла между камнями.

Но, несмотря на подобные задержки, они все же шли и шли вперед и за четыре часа пути преодолели не менее пяти верст. Все это время они двигались по широкой дуге, обходя Шихан с юга. По словам Сашки, это диктовалось опасностью неожиданной встречи с ратниками. Чуть севернее уже стояли их посты, а мимо них и мышь не проскользнет. Этот свой маневр казачок объяснил им еще с утра, и поэтому агенты не слишком докучали ему вопросами. Мальчишка пока не обманул их ожиданий. Шихан хотя и медленно, но приближался...

В полдень сделали короткий привал. На небольшом костре вскипятили воду для чая. Пообедали сухарями и окороком, проверили спины лошадей, нет ли потертостей и ссадин, и отправились дальше.

Часам к двум пополудни небо постепенно затянули серые облака, которые лениво ползли на восток, опускаясь все ниже и ниже. Все чаще налетал холодный ветерок. С каждым порывом он становился все злее и беспощаднее. Сашка то и дело с беспокойством поглядывал на небо и поторапливал попутчиков и лошадей сердитыми окриками:

- Живей! Торопись! Буря надвигается!

А ветер все крепчал. Сильнее качались и стонали под его порывами деревья. Лошади, смирившись с усталостью, покорно шли, не отставая друг от друга. Но день закончился раньше, чем путешественники достигли удобного места для ночлега. Наступавшая на тайгу ночь ничего хорошего не предвещала. Алексей по-прежнему шел в караване последним и с тревогой вглядывался в темноту, рассекаемую молниями. В их жутковатом свете кусты и маячившие впереди деревья казались ожившими скелетами, танцующими под свист и вопли бесноватого ветра.

Внезапно идущие впереди лошади остановились. Алексей приложил ладони к губам и, стараясь перекричать шум ветра, гаркнул во всю силу легких:

- Ну, что там стряслось?

Вместо ответа в голове каравана показались слабые пятна света. Близнецы остановились, чтобы надрать бересты и зажечь небольшие факелы. Сашка прокричал, чтобы вели лошадей близко друг к другу и не отставали. Очередной порыв ветра принес с собой дождь. Крупные капли больно ударили по лицу. Тьма и дождь перемешались с ревом ветра и громким треском, с которым валились на землю старые деревья. Свет от берестяных факелов то угасал, то вспыхивал вновь, ложась бледной полосой на окружавшую их тайгу. В какой-то момент, когда огонь высветил одно из ближайших деревьев, Алексей с удивлением заметил следы топора на нем. Кто-то уже бывал в этих местах, но только очень давно, потому что затеей сильно затянуло смолой.

Их путь пошел под уклон, и, как на грех, погасла промокшая береста. Стало до того темно, что Алексей не видел идущей впереди Розки, лишь протянув руку, находил ее круп, убеждаясь, что не ушел в сторону и не отстал от каравана.

Некоторое время они двигались почти на ощупь, лишь прикрывали лицо руками, чтобы не напороться на сучья. Алексей поражался умению близнецов ориентироваться в темноте.